Сбросив внезапное оцепенение, Дина открыла дверь. Шаркая ногами, из темноты в свет ступило нечто настолько приземистое и массивное, что казалось скорее стволом ожившего дерева, нежели человеком. Ствол остановился, и тусклые глаза под громадной черной фетровой шляпой пьяно заморгали. Даже большая шляпа не могла скрыть необычно удлиненную форму черепа, похожего на буханку хлеба. Лоб был ненормально низким, над глазами далеко вперед выдавались надбровные дуги. Брови на них представляли из себя пучки щетины вроде испанского бородатого мха, и впадины, в которых скрывались маленькие голубые глаза, казались от этого даже более похожими на пещеры. Его чрезвычайно длинный и широкий нос книзу, к ноздрям, расширялся еще больше. Губы были тонкими, но из-за выступавших вперед челюстей выпячивались. Подбородок у него отсутствовал, а голова плавно переходила в плечи почти без всякого намека на шею. Во всяком случае, так казалось. Из открытого ворота рубашки торчал целый лес крутых завитков ржаво-рыжих волос.
Через плечо была переброшена тонкая фигурка молодой женщины, поддерживаемая широкой и узловатой, словно корень дуба, ладонью.
Еле волоча ноги, Старина прошел в комнату. Он шел довольно странной походкой -- на полусогнутых в коленях ногах и подворачивая ступни, обутые в ботинки из кожезаменителя, вовнутрь, так что опирался он на внешний край толстых подошв. Он вдруг снова остановился, втянул ноздрями воздух и улыбнулся, обнажая крепкие желтые зубы, созданные природой для того, чтобы кусать.
--Черт, пахнет совсем недурно. Забивает аж вонь от старого мусора. Гамми! Ты что, попрыскалась теми духами, что я нашел на куче отбросов в городских кварталах?
Гамми, хихикая, застенчиво потупилась.
--Не будь дурой, Гамми,-- резко проговорила Дина.-- Он же пытается умаслить тебя, чтобы ты позабыла, что он притащил домой эту дувчушку.
Хрипло рассмеявшись, Старина Пейли опустил похрапывавшую девушку на походную кровать. Та растянулась на ней во весь рост, и юбка ее задралась. Гамми хохотнула, но Дина поспешно одернула юбку и сняла с девушки очки в толстой оправе.
--Боже,-- произнесла она,-- как же это случилось? Что ты собираешься с ней делать?
--Ничего,-- проворчал Старина, неожиданно поугрюмев.
Он достал их холодильника кварту пива, вцепился в крышку зубами -- крепкими и щербатыми, словно древние надгробные камни,-- и сорвал ее. И вот бутылка уже вверх дном, колени его подогнулись, туловище откинулось, и янтарная жидкость потекла вниз -- буль, буль, буль. Старина рыгнул, затем заорал во все горло:
