— Ты молодец, Милт! — сказал я от души.
Он недовольно рыкнул, потом продолжал, слегка понизив голос:
— Как бы там ни было, никакой пользы эти консультации Гэлу не принесли. Я узнал чертову уйму полезного и нового, научился паре врачебных приемов, о существовании которых прежде не подозревал, но… — Он покачал головой. Знаешь, почему ни я, ни Кел не разрешили тебе сегодня увидеть Гэла?
Тут Милт облизнул губы и огляделся по сторонам, словно подыскивая подходящий пример.
— Помнишь фотографии тела Муссолини, после того как толпа с ним расправилась? Я вздрогнул.
— Да, помню.
— Так вот, именно так и выглядит Гэл, только он, в отличие от Муссолини, жив. Что, впрочем, вовсе не делает картину приятнее. Главное, сам Гэл не сознает, как он плох, и ни я, ни Келли не хотели бы, чтобы он понял это по твоему лицу. Да что там, по твоему!.. Я бы не пустил к нему и деревянного индейца!
Он все говорил и говорил, и, незаметно для себя, я начал постукивать кулаком по столу — сначала негромко, потом все сильней и сильней. В конце концов Милтон схватил меня за запястье, и я замер, чувствуя себя крайне неуютно под взглядами множества посетителей, которые смотрели на меня. К счастью, волнение улеглось довольно быстро, и в притихшем на несколько секунд баре снова стало шумно.
— Извини, — сказал я.
— Ничего, все в порядке.
— Но ведь должна быть какая-то причина!
Его губы чуть заметно изогнулись в язвительной улыбке.
— Вот, значит, к чему ты в конце концов пришел? Причина!.. Всему на свете должна быть причина, и если мы ее не знаем, то, по крайней мере, можем найти. Не ты один так считаешь, но истина заключается в том, что один-единственный необъяснимый факт способен потрясти нашу веру в разумность и рациональность всего сущего. И тогда наш страх становится много больше, чем то, с чем мы в действительности имеем дело; он вырастает до размеров целой вселенной, об устройстве и законах которой мы можем сказать только одно: это необъяснимо. И в первую очередь это свидетельствует о том, как слабо мы на самом деле верим во что бы то ни было.
— Жалкая философия, Милт.
— Да, возможно. Но если у тебя будет подходящая идея, как объяснить то, что случилось с Гэлом, я готов у тебя ее купить за сколько ты скажешь. Пока же мне остается только продолжать биться над этой загадкой и бояться… А боюсь я, пожалуй, даже больше, чем следовало бы.
— Давай-ка лучше напьемся.
— Отличная идея.
Но никто из нас не сделал заказ. Мы просто сидели и смотрели на ромб из сахарного песка, который я оставил на столе. Какое-то время спустя я снова спросил:
