– Но, – стал возражать Мейсон, – можно ведь предположить, что Маджери Клун была в ванной, закатила истерику; кто-то услышал ее крики, вбежал и убил Фрэнка Пэттона…
– В таком случае, – веско и словно диктуя стенографистке, продолжал Брэдбери с такой интонацией, будто он перед тем, как сказать, обдумал каждую фразу и, более того, считывал ее сейчас с какого-то невидимого спутникам экрана, – Маджери Клун последняя вышла, если не выбежала, из комнаты, пока убийца находился там. Найти тело, не дав знать об этом, – возможно, нарушение каких-то правовых и нравственных норм. Обнаружить убийцу на месте преступления и содействовать ему в исчезновении – совсем другой коленкор, это может сделать ее соучастницей преступления. Я не хочу этого. В общем, адвокат, вопрос о закрытой двери становится все более и более актуальным…
Делла Стрит беспокойно заерзала на сиденье, машина убавила ход, и дома через три остановилась.
– Здесь? – спросил водитель.
– Отлично, – монотонно ответил Мейсон, будто он лунатик и разговаривал во сне, и, не сводя с Брэдбери тяжелого, сурового взгляда, проговорил: – Брэдбери, давайте поймем друг друга. Вы хотите, чтобы я занимался Маджери Клун и доктором Дорэем?
– Да.
– Это должно быть оплачено.
– Естественно!
– И более того, вы настаиваете на оправдании…
– И более того, – веско повторил Брэдбери, – я настаиваю на оправдании. Я думаю, адвокат, в данных обстоятельствах имею на это право. Если оправдания не будет, у меня возникнет необходимость раскрытия некоторых фактов, о которых мне бы не хотелось упоминать в настоящий момент, но которые, как мне кажется, указывают, что дверь была закрыта кем-то уже после того, как оба – Маджери Клун и убийца – покинули место совершения убийства.
– И это ваше заключительное слово, – сказал Перри Мейсон.
– Да, если вам угодно, это мое последнее слово. Я не хочу казаться грубым, адвокат. Не хочу, чтобы вы решили, будто я ставлю вас в затруднительное положение, но ради бога! Я намерен провести честную сделку во имя маленькой милой Маджери Клун.
– А во имя Боба Дорэя?
– Для Боба Дорэя я ожидаю оправдания.
– Неужели вы не сознаете, что почти каждый факт указывает на виновность доктора Дорэя?
– Конечно, сознаю. Вы что думаете, я дурак?
– Да нет, – с ноткой уважения произнес Мейсон, – я просто дал вам понять, что вы задали мне нелегкое дельце.
Брэдбери вытащил из кармана бумажник.
– После того как мы с вами обсудили ситуацию, – сказал он, – должен признать, что это действительно нелегкое дельце и что должен хотя бы сносно заплатить за него. Я дал вам предварительный гонорар в тысячу долларов, теперь даю вашему секретарю еще две тысячи долларов. Я намерен дать вам еще, но только когда присяжные вынесут решение о невиновности.
