Ненависть Роя Флетчера к Звездному Надзору началась с капитана Рама Митревски. Точнее, в те далекие времена Митревски еще не имел звания. И он, и Флетчер являлись курсантами школы кадетов, причем обучение проходили в одной роте. Поначалу, узнав о том, что родителей Митревски убили, когда тот был мальчиком, Флетчер невольно потянулся к товарищу по несчастью. Ведь Рой также вырос без родителей, единственным его родственником был дядя, Даниэль Райтон.
Флетчер остро переживал, когда их сокурсники по выходным получали увольнение в город. Уже к вечеру пятницы подростками овладевало радостное возбуждение, они готовились к встрече с близкими. Несмотря на то что курсанты уже не были детьми, многие приходили в восторг от возможности побывать в родном доме в выходные дни. Там не надо было вскакивать по команде «Рота, подъем!» в шесть часов утра, начинать день с одевания за одну минуту, уборки коек.
Флетчер с трудом переносил армейский порядок. Например, он никогда не мог понять: зачем выравнивать цвета на одеялах? У всех курсантов были синие одеяла с черными полосками, и каждое утро командиры отделений заставляли ребят, застилавших койки, выравнивать линии. Так, чтобы посмотрев сбоку на ряд кроватей, командир видел не хаотически разбегающиеся полосы, а несколько прямых, тянувшихся от койки к койке.
Для Роя это служило примером армейского маразма в самом худшем его проявлении. Было множество таких мелочей, которые доводили его до бешенства. Но самое печальное заключалось в том, что деться маленькому Рою было некуда. Дядя не мог забрать его к себе. Не мог или не хотел?
Флетчер предпочитал не задавать себе этот вопрос. Ему казалось, что это гнусно — копаться в жизни единственного человека, который не был к нему равнодушен. Пусть Даниэль Райтон и не планировал забирать ребенка в свой дом, но он все же временами навещал курсанта в кадетском корпусе. Эти дни становились для Роя праздником.
Все другие выходные он слонялся по роте, не зная, куда себя приткнуть. Идти было некуда. Уже с утра субботы сокурсники, помывшиеся в бане, тщательно причесанные и наглаженные, один за другим исчезали за воротами контрольно-пропускного пункта. Некоторым везунчикам, показывавшим отличные результаты в учебе, командование разрешало двухдневную побывку дома. Эти счастливчики возвращались в казарму только к вечеру воскресенья.
Во всей роте только у Рама Митревски и Роя Флетчера не существовало родственников, к которым можно было бы пойти на выходные. Казалось, это обстоятельство должно было намертво спаять двух курсантов, коротавших выходные в казарме. Оба лениво слонялись по кубрику роты, часами торчали у стереовизора, убивали время тем, что «тягали железо» в спортивном зале.
