— Как его у меня еще Евгения Всеволодовна примет. Ты знаешь, какая она.
— Ну, уж это твоя забота.
— Мне бы инструмент кое-какой, проверить его. Тестеры там, микрощупы.
— А я уж распорядился, мои мальчишки все это в твой тарантас положили.
ТУБ с трудом забрался на заднее сиденье «Кентавра». Двери явно не были рассчитаны на его массивную фигуру и правая нога никак не перелезала через порог.
Алешкин только вздохнул сочувственно и помог просунуть в машину поврежденную ногу.
С линией звука пришлось повозиться, но на второй день ТУБ уже смог вполне внятно отвечать на вопросы.
— Хрипеть ты, конечно, будешь, — сказал ему Алешкин. — Подожди, не шевелись, я еще последний шуруп заверну… Тебе, если по-настоящему, говорители нужно новые, а у меня их нет. И нигде их нет. Только на заводе.
А на завод нам с тобой показываться нельзя. Ну ничего, тебе не петь. И хромать будешь, тут тоже я ничего сделать не смогу. Но на ногах ты держишься неплохо. Да и биоблокировка у тебя работает, а это главное.
Хотя, самое главное у тебя еще впереди… Дай-ка я еще стопор на колене подверну… вот так… А главное для тебя — это Евгения Всеволодовна, и она технику не любит. Женщина она, понял?..
— …понял… женщина… — неожиданно ответил ТУБ.
— Вот как? — усомнился Алешкин. — Понял, что такое женщина. А что ты понял?
По паузе он догадался, что ТУБ включил блок условных понятий.
— Ну, ну, — подбодрил его Алешкин.
— …о женщины… ничтожество вам имя…
— Вот это да, — опешил Алешкин. — Ай-да программисты! Слушай ты, этого Евгении Всеволодовне не скажи. Она хотя Шекспира, как я знаю, любит, но с такой цитатой ты вряд ли ей больше понравишься. Ох, боюсь я за тебя, ТУБ. Трудно тебе там будет. А мне все же хочется, чтобы ты ей понравился.
— …понял… нужно понравиться… — хрипнул ТУБ.
— Вот именно. Тогда все будет хорошо. Давай-ка я тебя от копоти очищу.
Пока Алешкин чистил и мыл ТУБа, наступил вечер. Но откладывать знакомство с Евгенией Всеволодовной у Алешкина уже не хватило терпения…
— Садись в машину, — сказал он ТУБу.
Космика собиралась ложиться спать. Она уже разделась и сидела на стуле, болтая ножками, дожидаясь, когда Евгения Всеволодовна приготовит ей постель.
— Б'уш, — (так Космика сокращенно называла бабушку), — а у меня всегда такое брюхо будет?
И Космика похлопала ладошками по голому животику.
— Какое брюхо?
— Ну живот, видишь, какой толстый. Никакой фигуры нет.
— Какую еще тебе нужно фигуру?
— Вот такую… — Космика показала в воздухе руками. — Как у нашей хореографички. Чтобы — красивая. Я хочу нравиться.
