Бенедиктов решил во что бы то ни стало докопаться до разгадки тайны.
— Проницаемость! Понимаешь, Рита? Проницаемость вещества — вот задача. Ты считаешь, этот нож хранился в вашей семье более двухсот лет? Ну, если еще тогда сумели сделать его проницаемым, то уж нам с тобой…
Дух захватывало от величественных картин свободно управляемого человеком Измененного Вещества — картин, которые Анатолий Петрович рисовал своей жене. И Рита тоже увлеклась. Она помогала Бенедиктову. Готовила опыты, вела дневник экспериментов, оберегала рабочие часы. Бенедиктова от покушений друзей и знакомых. Постепенно друзья перестали их навещать.
— Не беда, Рита, — говорил Анатолий Петрович. — Как только я закончу работу, вот увидишь — от друзей отбоя не будет.
Шли недели, месяцы. Кабинет Бенедиктова превратился в маленькую лабораторию. Все чаще и чаще Анатолий Петрович засиживался там до утра. Обессиленный, засыпал в кресле, но через час вскакивал, снова набрасывался на работу. Однако от цели был далек почти так же, как в тот момент, когда впервые увидел нож. Он стал нетерпелив, раздражителен, даже груб. В поведении его Рита стала замечать странности: подавленное, угрюмое настроение резко сменялось бодростью и поразительной работоспособностью, он мог работать сутками без отдыха. Затем опять наступала апатия.
Рита встревожилась. Она уже понимала, что Анатолий Петрович взвалил на себя ношу, которая одному человеку не под силу. Но, когда она заговорила о том, чтобы сообщить о находке в Академию наук, последовала такая вспышка ярости, что она замолчала. С трудом удалось ей уговорить мужа взять отпуск и совершить поездку по Волге.
Мы уже видели, каким печальным эпизодом завершилась эта поездка. Бенедиктову лучше не стало.
В передней прозвенел звонок. Бенедиктов пошел открывать, но Рита опередила его. Вошел Опрятин — подтянутый, свежевыбритый, в щеголеватом сером костюме. Склонив аккуратный зачес, он притронулся холодными губами к руке Риты. Осведомился о здоровье.
— Мое здоровье в полном порядке, — очень внятно сказала Рита. — До свиданья.
— Постой, ты куда? — спросил Бенедиктов.
— В кино.
Щелкнул замок, мужчины остались одни.
— Тем лучше, — буркнул. Бенедиктов и повел гостя в кабинет.
Опрятин критически оглядел оборудование.
— Так, так, — сказал он. — Электростатическая машина — правильно. А это — ваш ламповый генератор, о котором вы рассказывали?
Он снял пиджак и, высоко вздернув брюки на коленях, развалился в кресле. Бенедиктов сел напротив.
