Элигор наслаждался временем, проведенным в библиотеке, но наибольшее удовольствие доставляло ему застать здесь государя. Саргатан сидел обычно у высоченной стопки книг, медленно переворачивал тяжелые серые страницы и размышлял над каким-нибудь давно не использовавшимся заклинанием. Он всегда старался держать свой боевой арсенал наготове, а потому частенько рисовал в воздухе во время чтения какой-нибудь всеми позабытый глиф, вбирая в себя его сущность.
Взяв ближайшую книгу, Элигор раскрыл ее и углубился в чтение, как обычно, время от времени делая для себя пометки. Но вскоре выверенные интонации голоса Саргатана отвлекли его. Архидемон был сосредоточен, и Элигор воспользовался моментом, чтобы взглянуть на него спокойно, не снизу вверх. Он настолько привык к обычно возвышавшейся над ним громаде, что, казалось, еще ни разу не смог рассмотреть своего господина как следует.
В колеблющемся свете свечей Саргатан являл собой внушительное зрелище. Темный, мощный, весь в тонких кольцах дыма. После Низвержения у многих демонов на лицах явственно отразились черты их подлинной сущности: боль, мучение, гордость и жестокость. Саргатан от них отличался. Его массивная голова с глубокими, почти скульптурными формами была костистой, но при этом странно привлекательной. Несмотря на отсутствие носа, длинное лицо в минуты спокойствия сохраняло почти ангельское благородство. Над головой государя возвышались три острых рога — символы его ранга. Для большей безопасности их можно было втягивать, ведь в бою именно они были самой желанной добычей. За долгие тысячелетия Саргатан заполнил свой кабинет немалым количеством трофеев, снятых с побежденных демонов.
Облачение его составляли обычные кроваво-красные покровы из плоти — домашняя одежда, так сказать. Сияние надгрудных глифов давало возможность разглядеть пульсирующие сосуды покровов торса, ниспадавших сзади мантией. В груди зияла дыра — рваная, с острыми краями; здесь когда-то билось сердце демона. Она светилась изнутри, как топка догорающей печи, медленно мерцающим сиянием. Когда Саргатан сердился, оно ослепляло, и тогда ярче вспыхивал головной огонь. Сейчас свечение оставалось мягким. Перед Элигором сидел серьезный, погруженный в чтение повелитель Адамантинаркса, и от его фигуры словно исходило спокойствие.
К такому Саргатану Элигор уже привык. Но случалось ему видеть и другую сторону архидемона — бурную, неудержимую. Тогда господину не мог противостоять никто в Адамантинарксе, да и мало кто во всем Аду решился бы в этот момент бросить ему вызов. Элигор вспомнил, как ярость полностью меняла тело демона, его внешний облик. Чем взволнованнее он становился, тем быстрее и неожиданнее происходили эти метаморфозы. Их не мог предсказать и полностью осознать даже сам архидемон, а Элигор так и вовсе временами откровенно боялся.
