— Погоди, но бывших тоже на спецзону должны отправлять…
— Я тоже так думал… Знал бы наверняка, еще подумал бы насчет рапорта… Но в УФСИНе думают по-другому…
— Бардак!.. — резюмировал Гагарин.
Они выпили еще по сто, вспомнили командировку, где познакомились, живых и погибших. Про то, как мерзли на блокпосту, как, углубившись в лес за дровами для бани, нарвались на засаду и еле выбрались, отделавшись легкими ранениями… Потом перешли к реалиям мирной жизни.
— А ты, значит, здесь зэков прессуешь.
— Не прессую, а иногда помогаю администрациям колоний. При подавлении массовых беспорядков или бунтов.
— Умеючи подавляете, — кивнул Кольцов на мумифицированного Сумрака.
— Так он сам виноват — бузу поднял. Да еще при задержании нашего вырубил.
— Вообще-то ему не резон бузу поднимать. Да и не было у нас бузы особой. Крысу в макаронах нашли, жрать отказались. Кум прибежал в столовку, хай поднял, блатному по морде дал, тот ответил. Вот и вся буза… Кто вас-то вызвал?
— Гладких и вызвал. Мол, зона бунтует, на голодовку села, надо усмирять.
— Развел он вас, похоже…
— Зачем?
— Откуда я знаю? Может, власть показать, пока Вышкин в отпуске. Потом вряд ли получится.
— Он, кстати, и на Сумарокова ткнул, дескать, он зачинщик.
— Да Сумрак вообще ни при чем, его в столовке не было.
— Странно. — Сергей посмотрел на Сумрака. — Ты, кстати, говорил, что ему чем-то обязан.
Евгений поведал о происшествии в карантине, закончив рассказ на лирической ноте:
— Короче, Серега, если товарищ Сумрак не вернется по месту несения службы, мне там тоже ловить нечего…
— Скорей всего, не вернется… Ему лет пять ДП[18] светит за вчерашнее. С переводом в другую колонию. Гладких уже рапорт накатал… А может, и тебя в другую зону перекинуть? Я могу договориться.
— Какая разница? От перемены мест отсидки сумма срока не меняется. Что так зарежут, что эдак.
— Ладно, придумаем что-нибудь, не тоскуй… Я с врачом договорился, он разрешение на твой переезд в Тихомирск только через пару недель даст. А то в тюремной больничке коньячку хрен дадут попить.
Сергей поднялся со стула, вновь приковал Кольцова к койке. За забинтованную руку. Здоровая нужна, чтобы держать ложку и писать стихи, если вдруг посетит муза. Сумарокову хуже, он здоровой рукой прикован, на гипс наручники не налезли. Умрет голодной смертью.
— Браслеты пока снимать не буду, извини… Вдруг какой мудила из управы пожелает на вас посмотреть.
— Без проблем. А в сортир как?
— Мужики в коридоре — крикни, они проводят. Что еще привезти?
