Смотрящий взвыл, из Шрека превратившись в ослика. Упавший попытался перекатиться под нары, но это уже было нереально — на него обрушился камнепад. В руке одного из нападавших зэков мелькнула заточка. Где должен носить нож хороший мент? В спине!.. Сейчас, сука, сейчас… Это тебе не в кабинете признанки из невиновных выколачивать. Смерть неверным! Ситуация вышла из-под контроля, и просьба кума оставить мента в живых, скорее всего, выполнена не будет. Не судьба! Сделали все, что могли, но…
Кольцов уже ничего не соображал. Он рычал от боли и, свернувшись калачиком, по-прежнему защищал разбитыми кулаками голову — единственный способ уцелеть. Хотя бы еще минуту-другую…
«Неужели все закончится так быстро?.. А ты чего ждал?.. Предупреждали ведь. Здесь тебе не „Лав-радио“. Здесь радио „Шансон“. Блатная романтика».
— Ну-ка, ша!!
Хриплый, но мощный голос перекрыл крики разгоряченной братвы. Рука, уже занесшая над ментовской глоткой заточку, замерла в воздухе…
Это кто там мешает святому делу?! Все повернули головы к дверям. И замерли, словно на стоп-кадре. Потому что каким-то своим уркаганским чутьем догадались, что команде лучше подчиниться. Хотя на пороге стоял не вертухай. Скорее, совсем даже наоборот…
Вошедший обвел барак глазами, заметил ишака Казбека:
— Шаман, что за кипеж?
— Сумрак, тут козлина ментовская… Пидором назвал.
Кольцов плохо слышал, что объяснял смотрящий. Вряд ли что-то положительное и доброе. Он протер глаза, залитые кровью, и рассмотрел положенца.
Да, товарищ и вправду внушал уважение. Глыба. Матерый человечище. Хотя и ростом не вышел. Зато глаза… Броню прожгут.
Черные с проседью волосы. Прическа аккуратная, короткая. Квадратный подбородок гладко выбрит. Наш ответ голливудскому Джорджу Клуни. Роба, ушитая по спортивной фигуре и тщательно выглаженная, безо всяких номеров. Сверкающие, тщательно начищенные ботинки. Именно их глянец почему-то бросился Кольцову в глаза. И не потому, что он лежал на полу. Как-то не вязалась зона с блестящими ботинками. Отпаренные брюки. Почти вечерний костюм. Звезда лагерного дефиле.
На кистях никаких наколок, полагающихся по статусу настоящим бродягам. Худые щеки с глубокими носогубными морщинами. На левой — небольшой шрам. Зацепился, видимо, за гвоздик. Под смуглой кожей перекатывались тугие желваки.
Двадцать лет на зоне… Граф Монте-Кристо по сравнению с ним — поц, салага зеленый.
«Все, хана», — подсказал Кольцову внутренний голос в правое ухо, потому что левое ничего не слышало.
