— Я сожалею, любовь моя…
— Я тебе дам «любовь моя»! — Она собиралась продолжить тираду, когда ей пришло на ум, что дворецкий мог быть выведен из строя только временно. Она не представляла, что было в том шприце, а ублюдок обладал странной силой.
Клер крепко сжала Майкла в объятиях и заставила себя успокоиться.
— О’кей… все в порядке… мы разберемся с этим позднее. А прямо сейчас ты пойдешь со мной.
Хотя как она собралась вывести его из дома? Дьявол, как она собралась сама вставать и двигаться? Головная боль ушла, но она чувствовала головокружение…
Черт. Она и в самом деле беременна.
Клер посмотрела на Майкла.
— Я тебя люблю.
Его лицо изменилось, напряжение ушло, прекрасные черты затопила такая глубокая и сильная любовь, что его ангельский облик обжег ей глаза.
— Я не достоин, но так благодарен…
— Со всей моей любовью и симпатией, но прекращай нести эту фигню «я не достоин». А сейчас помоги мне подняться с этой кровати. — Она слегка покачнулась, когда они встали, и посмотрела на кандалы на его лодыжке. — Мы должны снять с тебя эту штуковину.
Майкл шагнул назад и покачал головой.
— Я не могу уйти. Я не могу покинуть это место. Они не позволят мне. Мать и Флетчер…
— Твоя мать умерла, — сказала она так мягко, как только могла, учитывая свое желание выкопать эту женщину и убить ее снова.
Майкл побледнел. Заморгал.
— А Флетчер без сознания лежит на полу в холле. — Когда он ничего не ответил, она взяла его за руки. — Майкл, я хотела бы помочь тебе с тем, что ты чувствуешь прямо сейчас, но у нас нет времени. Нам нужно вытаскивать тебя отсюда. Мне нужно, чтобы ты сосредоточился.
— Я… куда я пойду?
— Ты будешь жить со мной. Если хочешь. А даже если не захочешь, ты будешь свободен. Свободен делать все, что пожелаешь.
Его взгляд обежал комнату, цепляясь за кровать и книги.
Он собирается настаивать на том, чтобы остаться, поняла она. Результат десятилетий изоляции и жестокого обращения. Ей нужно как-то встряхнуть его…
Она взяла его ладонь и приложила его к своему животу.
— Майкл, когда я была с тобой, мы кое-что создали вместе. Малыша. Он во мне. Твой ребенок во мне. Мне нужно, чтобы ты пошел со мной. С… нами.
Он смертельно побледнел. А потом…
Ну, изменение в нем было бы ужасающим, если бы она без колебаний не верила в то, что он не причинит ей зла. Казалось, что даже несмотря на то, что его тело осталось тем же самым, он стал еще больше, глаза прищурились, лицо стало маской мужской властности… и грубой агрессивности.
