С человеком шутить не следует. В этом убедились еще раз, вконец обезножев от гонки по раскаленному льду озера.
Раны на ногах заживали медленно. Надо было выходить на охоту, иначе подстерегала голодная смерть. Ни тот, ни другой охотиться не могли. Видимо, красная машина их разыскивала, несколько раз слышали ее рев. Бим понимал — наткнись машина на них, спастись они не смогут.
Где-то далеко-далеко грохнуло несколько выстрелов, снова проорала машина. Бим, с трудом подняв голову, слушал лес. Чапу больше ничего не интересовало, в тяжелом сне ей снилось, как она мышкует на поле и никак не может поймать проворного мышонка. Хотя бы маленького мышонка съесть! Бим тоже дремал, машина снова прогремела и стихла, и не во сне, наяву он услышал крик ворона. Бим знал, эта птица кричит не только на крови, кричит, даже предчувствуя ее.
Он вставал долго. Чапа не подняла головы, Бим не интересовал ее. Ноги сначала разъехались в разные стороны, но Бим заставил их выпрямиться, справился с болью. Кричал уже не один ворон — стая.
Бима пошатывало, но он шел и шел на крики. По следу гусеничной машины он попробовал бежать — не смог. След и привел его на поляну к остаткам лосиной требухи, к стае пирующих воронов.
Слышался жадный клекот, упругое взмахивание сильных крыльев, пощелкивание клювов. Словно и не болели ноги, Бим с лаем бросился к стае, поднял на крыло. Обнаглевшие птицы не улетали, кружили над ним. Он прыгнул, попытался поймать одну, крыло ворона больно ударило по носу, у самого глаза щелкнул злой клюв. Вороны, поорав и покружив над ним, расселись на деревьях и ждали.
Требуха начинала подмерзать. Бим грыз ее, глотал большими кусками, изредка бросался отогнать наглеца, вздумавшего спуститься с дерева и помочь ему. Челюсти Бима устали, а он пока не чувствовал сытости. Прыгать за птицами делалось все тяжелое, они пикировали с деревьев на землю, подступали к нему со всех сторон.
Бим, наконец, наелся, снова загнал воронье на деревья, вернулся к требухе. И ему и Чапе еды должно было хватить на несколько дней. Он полежал, немного отдохнул, снова стал есть. Бим выгрыз большой кусок, оттащил его в сторону, полаял на птиц, вернулся и заставил себя поесть еще.
Наконец Бим отполз от требухи, долго зализывал больные лапы. Он был теперь сыт. Где-то недалеко умирала от голода Чапа, ждала его. И вороны ждали. Они беспокойно разговаривали между собой, прыгали по нижним ветвям деревьев. Надо спешить к Чапе, но оставлять на растерзание сразу столько еды было жалко.
