Наступавшие от дороги «чехи» резко развернулись, почувствовав у себя за спиной присутствие несломленного противника. Они бежали к бээрдээмке и что-то кричали. Со стороны казалось, что стая одичавших псов пытается окружить упавшего медведя.
Верещагин видел, как враг в упор расстреливает из подствольных гранатометов обреченную машину. Слабая броня бээрдээмки лопалась, словно фольга от шоколада. Через минуту все было кончено.
В бессилии капитан опустился на землю и закрыл ладонями лицо. Верещагин заскрипел зубами, сдерживая нараставший где-то внутри, в самой глубине души, яростный крик. Он видел, как гибнут его ребята, и ничего не мог сделать. Если и существует для десантников особое место в аду, то, наверное, оно выглядит так, как эта дорога с машинами, охваченными огнем, так, как этот склон, усеянный телами убитых, и так, как эта бээрдээмка, развороченная взрывами.
– Товарищ капитан. – Голос, похожий на стон, прозвучал совсем рядом.
Верещагин вздрогнул, убирая ладони с лица. Он всмотрелся в темноту. Рядом, чуть ниже по склону, примерно метрах в тридцати он увидел лежащего на земле человека.
– Сержант?! – вскрикнул капитан.
Он быстро съехал вниз вместе с осыпающимися камнями.
Васильев попытался встать на ноги. Опираясь на приклад автомата, сержант немного приподнялся, застонал и, не в силах превозмочь боль, опустился на камни.
Оказавшийся рядом капитан торопливо спросил:
– Ранен?
– Пулеметчик, сука, достал, – прохрипел Васильев.
– Куда попали?
– По ногам прошлись…
Нагнувшись, капитан как можно спокойней произнес:
– Давай посмотрим.
– Уходите, товарищ капитан, меня капитально зацепило, – простонал Васильев.
– Здесь приказы отдаю я, – усмехнулся Верещагин, хотя смеяться ему хотелось меньше всего.
Даже беглого осмотра было достаточно, чтобы понять, насколько серьезна рана. Пули раздробили кости и коленную чашечку правой ноги сержанта. С такими ранениями он не то что встать, даже стонать не должен был. Но крепкое здоровье сибиряка помогало ему держаться.
– Что, капитан, хреново? – тихо спросил сержант.
– Хреново, Василий Васильевич, – Верещагин впервые назвал подчиненного по имени и отчеству.
– Кирдык нам, командир. – Голова сержанта безвольно свесилась на грудь.
Капитан приподнялся, осматривая поле боя. Он заметил, как померк под набежавшими тучами диск луны. Спасительная темнота спустилась на горы, на лес, на весь окружающий их мир. Только дорога багровела внизу кострами пожарищ.
– Погодь, Васька, умирать. Какие наши годы… – выдохнул капитан.
