– Что привело нас сюда?
– Слово Господне!
– Что защищаем мы?
– Дело Господне!
– Что в руках у нас?
– Меч Господень!
– Что ждет нас?
– Царствие Господне!
– Они посходили с ума, – прошептал Джек на ухо монаху. – Это же оголтелые фанаты!
– Религиозный фанатизм самый страшный, – тихо кивнул отец Доминик.
Толстый иезуит подскочил к худому и раскатистым басом заревел:
– Смерть тирану!
– Смерть! Смерть! Смерть! – скандировали все.
– Братья мои! – взвыл худой. – Доколе мы будем терпеть надругательство над нашей верой? В городах богохульствуют циркачи и скоморохи. Художники рисуют женщин без одежды, смущают слабые души христиан! Музыканты сочиняют греховные мелодии, и прихожане пляшут под них, забыв церковные псалмы! Поэты прославляют в виршах своих не Бога и не деяния пророков его, а мелкие страстишки, суетную любовь! Женщины в одежды рядятся сплошь нескромные и неприличные! Мужчины наслаждаются всеми искусами жизни бренной, лезут во все ловушки, Сатаной расставленные, и никто о покаянии не мыслит! Индульгенции[5] не покупают! Братьям монахам в лицо смеются! Памфлеты, стишки, куплеты разные распевают! Атеизм в моду ввели! В непогрешимости святых отцов сомнения выражают! Кто пособник всего этого? Кто первейший грешник и искуситель? Кто? Кто? Кто?
От дружного рева толпы у Джека едва не лопнули перепонки:
– Король Лоренс!
Шелти довольно долго барабанила в дверь церкви, пока она наконец не распахнулась. Мрачный священник подозрительно оглядел девушку и черного коня с серой собакой поперек седла.
– Святой отец, простите за беспокойство. Днем сюда вошли два наших друга. Они монахи. Один маленький и толстый, другой…
– Здесь никого нет. И не было! – отрезал священник, пытаясь захлопнуть дверь.
– Минуточку! – Сапожок Шелти встал между дверью и косяком. – Я точно знаю, что они здесь были!
– А я вам говорю – нет!
– Врет он, – поднял голову Сэм. – Здесь они… Вошли и не вышли… вот. О Господи, башка прямо-таки раскалывается…
Священник, прикрывавший собой вход, от шока начал медленно сползать наземь.
– Итак, где наши друзья? – вновь начала Шелти.
– Нет… не скажу… не знаю… Как вы смеете! Я – духовная особа! Я вас от церкви отлучить могу!
– Во дает! – фыркнул Сэм. – Врет прямо как я…
– Прокляну! – взвился священник.
– Покусаю, – вяло откликнулся пес.
Шелти молча вытащила из ножен охотничий нож.
– Я полагаю, что вам лучше принять наши условия, – заключил Лагун-Сумасброд. – Мы сегодня так агрессивно настроены…
Между тем иезуиты закончили психологическую обработку масс и еще раз растолковали каждому его задачу:
