– А, ну тогда ясное дело – под арест… Подсобить ли, батюшка сыскной воевода?
– Чего спрашиваешь?! Энтих мымр заморских вона сколько, а Никита Иваныч один, носом простуженный, чё ж ему переутруждаться-то… Навались, народ!
…Я только фуражку по самые уши натянул. Ну их! Пусть Еремеев сам тут разбирается, меня у Гороха ждут. Летом этих деятелей и кочергой не раскочегаришь, а зимой, на морозе, только повод дай потолкаться… Пока сотник зычным голосом наводил порядок, я кое-как, бочком протиснулся под польским обозом и, перепрыгнув через длинные полозья финских санок, успешно выбрался во двор.
Царские стрельцы, спешащие растаскивать «пробку», на ходу махали мне шапками. Ребята почти все знакомые, я тоже козырял, не сбавляя шага. Им играть на днях с Гостиным двором, там три купеческих каравана выставили объединённую команду. Гости проиграют почти наверняка, у них там всё на чистом энтузиазме, а стрельцы – команда сыгранная, дисциплинированная. К тому же гвардия самого государя… Когда они нам в первый раз проиграли, Горох в запале отправил хоккеистов на конюшню и в батога. Еле успел отбить бедолаг, пояснил царю, что в противном случае чемпионата не будет – с ним играть откажутся. Государь подумал, кивнул, заменил батога на отеческий подзатыльник каждому и махом назначил себя их же главным тренером!
Я уже поднимался на второй этаж по лестнице, когда меня перехватил думский дьяк Филимон. Он выглядел измотанным и побитым, почему и вёл себя достаточно вежливо.
– Здрав буди, сыскной воевода. А не одолжишь ли от щедрот своих времени толику, ибо вопрос жизненно важный имею.
– Здравствуйте, гражданин Груздев. Времени нет, царь ждёт, так что выкладывайте быстро.
– Заявление в милицию твою имею, – быстро заявил дьяк.
– Фискальный донос?
– А хоть бы и фискальный, ты нос-то не вороти! Чай, мои доносики в прошлый раз за тебя всю работу сделали… Али забыл про девку чернявую, бесстыдную? – завёлся было Филимон Митрофанович, но вовремя осёкся. – Прошение нижайшее имею через городское отделение на отца Кондрата надавить примерно. Не могу я более в команде ихней быть, не могу-у!
– Вы мне в ухо не кричите, пожалуйста. И за портупею меня хватать не надо, – чуть отодвинулся я. – Ничего не понимаю, вы ведь лучший левый защитник, на вас весь синод молится!
И это истинная правда… Хоккеист из него, как из скрипача – тореро. Но! Как только дьяк, в длинной рясе, телогрейке, косо сидящем треухе, с клюкой в руках появляется на левом фланге – все команды попросту забывают про игру… Они с рёвом ловят гражданина Груздева, а тот ловко улепётывает от них под свист и улюлюканье всей толпы! Ей-богу, «Святые отцы» нам в этот промежуток две шайбы закатали, пока я хоть как-то сумел организовать ребят…
