– Пошли и мы, – сказал Булыга. – Надо лосенка прибрать, а то ведь она не отойдет от него. Сгаснет.
Во дворе Булыга срезал бельевую веревку, навязанную на березы, и мы пошли к Кривой сосне. Шурка с лопатой на плече шел впереди и на поворотах тропы останавливался.
– Ты только до суда не доводи, – просил он Булыгу, виновато взмахивая лопатой.
В осиннике снега почти не осталось. Сугроб, на котором лежал лосенок, съежился, пожелтел, под него подтекла теплая лужа. И лосиха лежала теперь подальше от Кривой сосны и смотрела в сторону, на торфяные болота.
– Подойди-ка поближе, – сказал Булыга. – Погляди.
– Чего я буду глядеть? – сказал Шурка недовольно и отвернулся, играя лопатой.
– Гляди.
– Ну гляжу. Ну и что? Чего пристал?
– Копай яму, – сказал Булыга и плюнул мимо Шурки.
– Ну выкопаю, ну и что?
Шурка прошелся по поляне вокруг сосны, потыкал лопатой.
– Земля-то мерзлая, – уныло сказал он.
Наконец он примерился, нашел какую-то небольшую ямку, стал ее расширять. Торф поддавался плохо: не оттаял как следует. Шурка копал мучительно, часто останавливаясь отдохнуть.
– Ну, яму я выкопаю, ладно. Только ты до суда не доводи. Она меня затоптать хотела. Вон какая морда, она нас всех потопчет!
Лосиха повернула голову на шум, но не вставала, а только смотрела, что делает Шурка.
Через час яма была готова, и Шурка обвязал ноги лосенка бельевой веревкой. Потом, закинув веревку на плечо, стал подтягивать его к яме.
– Помогите, что ль, – сказал он, напрягаясь изо всех сил.
Я хотел было подсобить ему, чтоб скорее кончить все это тяжелое дело, но Булыга взял меня за рукав.
– Пускай сам, – сказал он. – Сам убил – сам пускай хоронит.
Уже у ямы лосенок застрял в кустах. Шурка дернул яростно и оборвал веревку.
– Барахло! – закричал он, чуть не плача и махая обрывком. – Веревка твоя дрянь! Гнилушка.
– Надвяжешь.
Затрещали кусты – лосиха медленно поднялась и пошла к Шурке, высоко подымая ноги, выбирая место, куда ступить.
– Она ведь убьет! – закричал Шурка, бросая веревку. – Она меня помнит!
– Небось, не убьет, – сказал Булыга. – А убьет – похороним. Яма-то как раз готова.
Шурка сплюнул, поглядел еще на лосиху и вдруг бросился в сторону.
– Куда? – закричал Булыга.
Но Шурка не отвечал, ломал сучки, выбираясь на тропу.
– Вертайся, дурак! – заорал Булыга.
Выйдя из кустов на поляну, лосиха остановилась, подняла кверху голову, так что стала видна ее коротенькая бородка, и захрипела. Она жестоко исхудала, грязно-бурая шерсть на ней свалялась и висела клочьями.
