Он стянул с доньи вторую половину платья, оставив ее в трусиках и в лифчике, и они вдвоем, в четыре руки, принялись расстегивать на Иване брюки и рубашку.
– Что вы делаете, товарищи?.. – шептал обескураженный лейтенант.
– Иван, неудобно отказывать хозяйке. Будь умницей, – тяжело дыша, приговаривал Максим.
Когда на Иване осталась лишь его чемпионская форма – сатиновые трусы и черные носки – Максим вежливо покинул апартаменты, не забыв вынести за дверь одежду Ивана.
Далее он действовал точно и хладнокровно.
Первым делом Максим извлек из кармана брюк чек на миллион долларов и спрятал его за подкладку берета. Одежду Ивана бросил на пол перед дверью. Затем быстрым шагом вернулся в зал, подошел к стойке и тронул Переса за плечо.
– Шеф, донья изволит отдаваться менту.
– Где?! – взревел Перес.
– В вашем кабинете, шеф.
Переса ветром сдуло от стойки. Круша все на своем пути, дон полетел за кулисы. А Максим направился к столику, где одиноко сидела Ольга. Плюхнувшись на стол рядом с нею, он потянулся к бутылке шампанского, стал неторопливо сдирать серебряную фольгу с пробки.
За его действиями жадно следил от дверей кабаре Бранко Синицын.
– Вот мы тут сидим, – лениво начал Максим, – а Иван с Исидорой, между прочим, трахаются.
– Где?! – подскочила Ольга.
– Там, – указал он за кулисы.
Ольга вихрем помчалась к эстраде. Увидев ее порыв, за нею побежали Вадим с Алексеем.
А Максим открутил проволоку на пробке, отставил горлышко в сторону и произвел эффектный салют с обильной пеной, которая залила плясавших поблизости атташе. Это был единственный неосторожный жест в цепи продуманных действий, ибо атташе тренированно скрутили Максима и принялись мять ему бока. Максим уворачивался, придерживая на голове драгоценный берет.
Но дело было уже сделано. Бранко Синицын увидел выстрел шампанского, удовлетворенно прикрыл глаза и ушел взводить адскую машину.
Схватка с доньей была посерьезнее поединка с Бузатти. Глаза не выдавишь. Все-таки женщина. Иван оборонялся как мог, но донье удалось-таки стянуть с него один носок, и теперь последним оплотом Ивана были трусы, которые оказались на редкость прочны. Донья буквально повисла на них, а Иван, вцепившись обеими руками в резинку, медленно отступал к двери, волоча донью по полу за собой.
– Я любить тебя… – твердила она. – Почему ты не хотеть?
– Я хотеть… Потом… Не здесь… – тяжело выговаривал чемпион по реслингу.
Трусы угрожающе затрещали.
– У-у, сука! – взвыл Иван и тут же получил от доньи оплеуху.
