– Что вы здесь натворили? – сипло произнес он. Его душило бешенство, самая настоящая, стопроцентная ярость!
– О чем это вы?
– Что вы натворили в доме?! Вы… вы…
Она смотрела с вежливым интересом.
– Вы разрушили его! Черт побери, вы разломали все, что сделал Тед! Вы устроили хаос! Бардак! – гремел Коул в пылу праведного негодования.
Губы Микаэлы сжались, а глаза опасно сузились. Вместо того чтобы бежать от него сломя голову, она снова встала в свою излюбленную боевую стойку – чуть расставив ноги и уперев руки в бока! Похоже, она не только совсем не боялась физической расправы, но и была не прочь поучаствовать в хорошей потасовке.
– Вы сами сказали, что я здесь полноправная хозяйка.
– Но ведь это не означает, что вы можете устраивать здесь погром!
– Это означает, мистер Рассел, что я могу здесь устраивать все, что мне заблагорассудится! Я даже могу вызвать сюда пару бульдозеров и разнести все тут к чертовой матери, сровнять все с землей, не оставить камня на камне…
Почти бессознательно он сделал шаг вперед, а его пальцы конвульсивно сжались в кулаки. Микаэла даже не дрогнула, продолжала неподвижно стоять, оценивающе и даже пренебрежительно рассматривая его своими огромными глазищами.
– Проклятье!.. – процедил Коул и скрипнул зубами от душившей его ярости. Поверх плеча Микаэлы он увидел несколько рабочих, с интересом наблюдающих за возникшим противостоянием.
– В дом! – приказал он.
– Какая предусмотрительность… – прошипела она ему в спину, но Коул понял, что Микаэла послушалась и следует за ним.
У него была передышка в несколько секунд, во время которой Коул пытался взять себя в руки. Собственный взрыв эмоций показался ему чересчур сильным, но он ничего не мог с собой поделать. Коул испытывал тянущую боль внутри, словно в один момент потерял что-то очень дорогое. Предоставив карт-бланш Микаэле и позволив ей все разрушить, он тем самым будто предал память о человеке, который заменил ему отца. И не имело никакого значения, что Тед особо оговорил это условие в своем завещании…
Едва они оказались в кухне, Коул резко повернулся к Микаэле.
– Как вы могли поступить так?..
А как, кстати? Бездушно? Бесчеловечно? Для нее это всего лишь старая развалина, внезапно осознал он. С этим домом у нее не связаны ни приятные ассоциации, ни дорогие сердцу воспоминания.
Глаза Микаэлы были холодными и равнодушными, бледное лицо застыло.
– Как? – резко выдохнула она. – Вы нудный, грубый, закосневший, отсталый тип! Вы не можете указывать мне, что делать, а что нет! Как вы вообще посмели кричать и запугивать меня?!
