Глава пятая.
Когда скрипичная музыка смолкла, дочь бургомистра вернулась с балкона в свою комнату.
Мария рассеянно полистала журнал мод, бесцельно походила из угла в угол и с тоской подошла к зеркальному трюмо.
То, что она увидела в зеркале, заставило её на миг отшатнуться, затем зажмуриться, потом широко раскрыть глаза и на этот раз вплотную приблизиться к своему отражению.
Это была она - и не она: голубоватая бледность кожи теперь приобрела благородный оттенок, тонкие линии носа даже самые придирчивые критики назвали бы аристократическими. Высокое чело, нежные, чуть подрагивающие губы. Вместо стеснения и угловатости подростка - женственность.
Мария испуганно и недоверчиво провела рукой по лицу - девушка в зеркале повторила те же движения. Без сомнения, это - она! Такой Мария видела себя только во сне, только в мечтах! И вдруг - наяву! И прекрасные глаза её стали ещё прекрасней.
"Неужели это я?" - улыбнулась она себе.
- Да, это - я! - рассмеялась Мария счастливым тихим смехом. - Конечно же, это - я! - расхохоталась она до слез. - Ах, это - я!.. - И закружилась по комнате.
А когда сердце уже готово было выпрыгнуть наружу, Мария остановилась, отдышалась, заглянула напоследок в зеркало и заспешила на площадь.
У гостиницы горожане до хрипоты спорили о том, ЧТО это было в конце концов?! Одни говорили: сказочный сон, другие утверждали: волшебный спектакль, третьи уверяли: мировой гипноз. Старушки крестились, шепча о конце света. Но большинству было все равно: лишь бы из-за этой новоиспеченной весны не стало вдруг хуже. Необычайное явление так поразило жителей города, что они не заметили бургомистра, появившегося в толпе.
Это был располневший невысокого роста человек, лет за сорок, с гладковыбритым лицом. Мешки под глазами свидетельствовали то ли о болезни почек, то ли о чрезмерной любви к застолью. Его насупленный взгляд, говоривший, казалось, об угрюмости или жестокости, на самом деле был обманчив - бургомистр, или как его называли за глаза "отец города" был, как ни странно, человеком веселым и добродушным. Лишь должность, на которой он находился, требовала от него всей строгости и собранности, поэтому большинство горожан, не зная бургомистра близко, считали его грозой всего города, а его именем пугали детей.
Рядом с ним почти всегда находились два крепких коренастых молодца по имени Белый и Черный, что соответствовало цвету их цилиндров на голове. (Они уже появлялись по-очереди, когда играл Антон). Это были тайные агенты городской власти, хотя ни для кого это давно уже не было секретом. Все, что бы ни случилось в городе и его окрестностях, в любом доме и на любой улице, с каждым жителем или животным, днем или ночью, - тут же передавалось в Ратушу устным или письменным доносом. Говорили охранники редко, чаще молчали, а если и открывали рот, то не утруждали себя длинными фразами. В основном, употребляли два междометия: "у-уу" и "угуу". Они-то и привели на площадь "отца города".
