Я не знала, что делать. Пыталась поговорить с ним, но он приходил в неистовство. Поэтому я обратилась к близкой подруге, психологу, рассказав, что произошло. Она предложила помочь Чарли, полечить его… Но как это сказать ему? Наконец я решилась. В итоге он… ударил меня. – Ева сжала дрожащие губы, не в силах продолжать. Вздохнула, чтобы успокоиться, и пробормотала: – Я подала на развод на следующий же день. Чарли совсем распоясался. Мне пришлось уйти из дома вместе с Рози, потому что он грозил мне убийством. Он без конца звонил мне, даже на работу, говорил отвратительные вещи…
В первый день, когда слушалось дело о разводе, Чарли проклинал судью, снова угрожал мне и… Рози. Опекунство над нашей дочерью выиграла я – неуравновешенность отца была слишком очевидна.
После развода я не встречала его целых три месяца. Но однажды он подстерег меня на стоянке автомашин возле продуктового магазина, когда уже стемнело. Рози была со мной. Он силой заставил меня сесть в его машину и отвез за город. Там он открыл дверь, выпихнул меня… и сказал…
– Да? – спросил Алан, увидев, что она замолчала.
– Он сказал… если я приду за Рози, он убьет ее… а потом себя.
Эти слова пронзили Алана мукой.
Что за ирония судьбы! Почему, почему эта встреча на кладбище произошла именно сейчас, когда его душа заходится в муке из-за того, что он не смог помочь Кэтти и ее малышу? Это невероятно… Это жестоко… Это почти нереально. Все повторяется один к одному, как навязчивый кошмарный сон… Нет, это выше его сил!
– Пожалуйста, вы поможете найти моего ребенка… раньше, чем он причинит ей вред?
Собираясь сразу же отказать ей, Алан бросил взгляд на ее лицо, выражавшее отчаяние, и быстро отвернулся. Нет, пережить все это еще раз? Он решил, что не будет даже пытаться.
– Нет.
– Ч-что вы говорите?
– Нет, я не могу вам помочь.
Она не могла поверить. Он отказывает ей после всего, что услышал! После всего, что она рассказала ему?!
– Три недели! Рози у него уже три недели! Поймите, он неадекватен! Один Бог знает, что может с ней случиться, а вы говорите «нет». Вы отказываетесь, зная, что никто больше не сможет спасти мою девочку? Нет, я не могу в это поверить…
Ева начала дрожать, сама не зная отчего – от негодования или отчаяния. Зубы у нее громко стучали, к горлу подступала тошнота. Она хотела быть сильной – она должна быть сильной – ради Рози! И она была бы сильной, если бы не этот постоянный страх перед угрозой Чарли…
Ну почему никто не поймет: единственное, что ей нужно, – ее дитя. Как заставить этого мужчину поверить ей, почувствовать ее боль?
