– А мне ничего и не надо.
– Вот как? – Бриджит провела пальцем по его груди. – Ты взрослый мужчина. Тебе нужна зрелая женщина.
– Такая, как ты?
– Да, – с улыбкой ответила Бриджит.
– Прости, но ты не в моем вкусе.
Бриджит едва сдержалась, чтобы не вцепиться в горло наглецу. Да как он смеет говорить, что она не в его вкусе!
– Тебе нравятся девушки с маленькой грудью и наивным взглядом на мир? – с издевкой спросила она, не преминув расправить плечи и выпятить полную грудь.
– Ты угадала, Бриджит. А теперь извини, но мне и в самом деле пора работать.
– Ты меня выгоняешь? Тогда знай, что ты только что отказался от своего единственного шанса. Даже если ты передумаешь и приползешь ко мне на коленях…
Мартин не дал ей закончить:
– Не беспокойся. Я не стану тебя беспокоить и отвлекать от работы.
– А если ты больше никогда не встретишь свою Энн?
– У меня предчувствие, что мы с ней еще не раз увидимся.
– Ты только что смеялся над моей верой в ведьм, а теперь говоришь о предчувствиях, интуиции, предопределении… Мартин, ты противоречишь сам себе.
– Знаю, я ее тоже видел, – вздохнул Томас Браун, присев на табуретку рядом со своей женой.
– Она похудела так, что у нее можно пересчитать все косточки. А синяки под глазами ты видел? – Мужчина кивнул. – Бледненькая, тоненькая… Ох, плохо это кончится, говорю я тебе. Надо же, какое невезение: сначала Джессика, затем Крис… Два удара один за другим. Неудивительно, что бедняжка сникла.
– Может быть, стоит показать ее врачу? – несмело предложил Томас. Он заранее знал, что жена будет категорически против вмешательства медиков, но ничего другого предложить не мог.
Он видел, что с Энн творится что-то неладное. В последние дни она отказывалась от пищи. Ночами он слышал ее беспокойное хождение по дому. Долорес делала вид, что спит, но он знал, что и жена прислушивается к каждому шороху, готовясь в любую минуту подскочить и броситься на помощь Энн.
– Ты ведь не думаешь, что она… – Долорес не договорила, словно боясь навлечь беду.
– Нет… нет, разумеется. Просто у Энн сейчас трудное время. Переходный возраст. Она всегда была чрезмерно впечатлительной. Чуть что – плачет или смеется.
– Я уже не знаю, что делать. Не могу же я насильно вливать в нее бульон!
– От ужина она тоже отказалась?
– Как и от обеда, и от завтрака.
– Если так пойдет и дальше, то нам ничего другого не останется, как вызвать «скорую».
– Ты снова за свое! – повысила голос Долорес. – Тебе лишь бы упечь Энн в больницу. Хочешь, чтобы она кончила, как ее мать?
