– А любовь? – вырвалось у нее.
– И любовь…
Их полет продолжался, пока перед ними не распахнулось звездное небо, а потом темнота поглотила их, чтобы вернуть на ту же террасу, над которой уже горели в небе звезды.
Малаец подал своему господину индийскую скрипку. Верх ее обтягивала голубоватая змеиная кожа, тростниковый смычок имел вид полукруглый, а на самом его конце блистал заостренный алмаз.
– Этот инструмент подарил мне один индус… – сказал Венедикт и приложил скрипку к подбородку.
Раздалась музыка, которая внезапно обрела силу, зазвучала многоголосьем – страстная мелодия, преобразившая Венедикта.
Он хищно скрючился, его глаз блистал, а смычок в руке был более похож на оружие – на длинный нож или на саблю.
Валерия подалась вперед ухватившись за подлокотники плетеного кресла. Таким огнем, такой торжествующей радостью горела эта мелодия, что Иннокентию и его жене стало жутко.
Алмаз на конце смычка яростно вспыхивал, Венедикт раскачивался ва такт мелодии и внезапно оборвал игру, уронив руку со смычком.
– Что это такое? Что ты нам сыграл? – воскликнул Иннокентий.
– Эту песнь я услышал на Цейлоне… Мелодия местной народности. Она слывет там песнью удовлетворенной любви… – медленно и, казалось, вяло отвечал Венедикт, но при последних словах он метнул огненный взгляд на Валерию.
– Повтори нам.
– Нет, этого повторить нельзя. Да и поздно. Вам следует отдохнуть, и я устал, – Венедикт подошел к креслу Валерии и наклонился, чтобы поцеловать ей руку.
Она протянула ему ладонь, все еще находясь во власти музыки. Венедикт сжал ее крепко и приложил тыльной стороной к губам, не отрывая от Валерии пристального взгляда. Она сделала другой рукой жест, как бы пытаясь защититься, но он смычком в левой руке легонько щелкнул по запястью Валерии, и ее рука безжизненно опустилась.
Венедикт пожал руку Иннокентию, но как-то сухо, по-деловому, и удалился.
Иннокентий взял жену под руку, и они направились в спальню.
– Не принял ли он там индийскую веру? – говорил на ходу муж. – Если так, то нам трудно будет понять друг друга… Вообще, он сильно изменился, ты не находишь?
Валерия не отвечала.
В спальне она присела на край супружеской кровати и принялась рассеянно раздеваться. Иннокентий облачился в пижаму, поцеловал жене руку и лег под одеяло.
– Ты чем-то недовольна? – спросил он, видя, что она не ложится.
– Нет, просто немного болит голова, – она надела ночную длинную и тонкую рубаху, подошла к застекленной двери, ведущей в ночной сад.
