Николай в это время прорвался в вагон с помощью новой проводницы, распахнул туалет, осмотрел его и побежал дальше. В конце вагона он снова подергал ручку туалета. Тот был заперт.
– Откройте! Я требую именем Союза Советских Социалистических Республик! – взревел Николай, колотясь в дверь.
Дверь открылась. Из туалета вынырнул маленький испуганный вьетнамец, на ходу застегивая штаны.
– Сорри! – рявкнул Николай, устремляясь дальше.
Вьетнамец испуганно затрусил по коридору и укрылся в своем купе.
Алекс же, переждав опасность, отлепился ухом от двери и смущенно улыбнулся ничего не понимающим хозяевам.
– Простите еще раз… Меня зовут Алексей, а это Барбара. Она американка, по-русски не говорит… Дело в том, что у меня нет билета, а я еще пою…
– Нам-то что? – напористо вскричал молодой. – Сергей Ильич, что за номера?! – обратился он к старику.
– Погоди, Андрюша… Если наш мужик посреди ночи врывается к незнакомым людям с американской женщиной, то для этого должны быть очень веские основания… – добродушно проговорил Сергей Ильич. – Вы присаживайтесь, присаживайтесь…
Он пересел к Андрюше, уступив нижнюю полку Алексу и Барбаре. Они уселись, причем Барбара, как и в своем купе, поджала ноги и уютно, как к родному, прильнула к Стебликову.
Сергей Ильич понимающе улыбнулся.
– Вы правы… – начал собираться с мыслями Алекс. – Основания веские. Меня арестовать хотят…
– Арестовать? За что? – спросил старик.
– Как хотите, Сергей Ильич, а я в эти игры не играю! – вскричал Андрюша. – Заметут вместе с ним, потом отмазывайся!
– То есть, не арестовать, просто высадить в Бологом, – поправился Алекс. – Хотя могут и арестовать…
– Да что ты сделал-то, что сделал?! – нетерпеливо вскричал Андрюша.
– Не кричи, – поправил старик.
– Я же говорю: спел песню. Лермонтова…
– Ты нам мозги не пудрь!
– Алекс, почему он кричит? Они нам не рады? Скажи им, что мы сейчас уйдем, – промурлыкала Барбара, преданно взглядывая на Стебликова.
– Мы вам рады, мисс… Но поймите наше положение. Вы в нашей стране бывали? – сбавил тон Андрюша.
– Нет, – сказала она.
– У нас условия… не такие, как у вас.
– Нельзя петь в поезде? – удивилась она.
– Можно, все можно, – поморщился он. – Если разрешат.
– Что она говорит? – поинтересовался старик.
– Да им петь зачем-то вздумалось! Ни черта не понимаю! – воскликнул Андрюша.
– А я понимаю… – сказал Сергей Ильич, ставя на столик рядом со своим два чистых стакана и плеская туда коньяку. – Давайте выпьем за знакомство.
