В городе ничего не изменилось, и его по-прежнему считали подлецом. Впрочем, ему на это было совершенно наплевать. Он почти ни с кем не общался и находил развлечение в том, что мирно занимался выращиванием тюльпанов. Иногда к нему заходил кое-кто из местной молодежи.
Джейкоб любил молодых, потому что у них все еще было впереди и они могли рисовать свою жизнь на белоснежных листах еще не прожитых лет. В то время как сам Джейкоб чувствовал приближение конца. Он был абсолютно здоров – если не считать больной ноги, которую он повредил, упав с лестницы. Но буквально за месяц до своей смерти он понял – жить ему осталось не долго.
А по городу поползли слухи, что девушка в алом платке опять объявилась в Гринвуде…
День похорон выдался ненастным. Дождь моросил с самого утра. Впрочем, большинство жителей Гринвуда не очень-то переживало по этому поводу – людей, пришедших на похороны, можно было пересчитать по пальцам. Кроме Дианы и Грэя на кладбище под дождем мокли еще три человека: стройная пятидесятилетняя дама с довольно эффектной внешностью; сухонький старичок, приятель Джейкоба, который и организовал похороны; и молодой парень Билл Уитсмор, один из тех, кто иногда заходил поболтать с Джейкобом.
Священник вяло произнес какую-то речь – у Ди сложилось впечатление, что ему совершенно не хотелось говорить что-либо над могилой Кинсби, – и объявил всем, что теперь можно бросать землю и цветы… Диана никогда не видела таких похорон – ни слез, ни грустного шепота, ни людей, которые утешают друг друга. Полная тишина. И равнодушные слова священника ложились на эту тишину сухими осенними листьями.
С кладбища Грэй и Ди возвращались вместе. Как ни странно, смерть человека, которого они не так уж и хорошо знали, немного сблизила их.
– Ты был дружен с Джейкобом? – спросила Ди, нарушая тишину неожиданно холодного летнего дня.
– Не очень, – покачал головой Грэй. – Я частенько бывал у него, мы болтали, пили вино – у него был целый погреб самых разнообразных вин… В общем, неплохо проводили время. Но Джейкоб никогда не раскрывался полностью. Он был мил, любезен, остроумен, но не позволял переступать барьер, который поставил между собой и миром.
– Откуда ты знаешь, что он ставил барьер? – поинтересовалась Ди.
– Такие вещи можно почувствовать. Конечно, не сразу, но со временем начинаешь ощущать – что-то есть, разделяющее тебя и этого человека. Как правило, такой барьер люди ставят умышленно. Чтобы их не ранили, не задели…
