Он крепко поцеловал ее, прижимая к себе властно и требовательно, как будто пытался заверить ее, что она принадлежит ему и только ему.
Потом отстранился, провел пальцем по ее влажным ресницам и припухшим раскрасневшимся губам.
– От своих чувств сбежать невозможно, Джулиана, – мягко сказал он. – Лучше даже не пытаться.
Он резко убрал руку, быстро встал с кровати и направился к выходу. С отчаянием в глазах она следила за ним. Ей до боли не хотелось, чтобы он уходил. Но сказать ему правду она не могла.
– Эдвард, – прошептала она одними губами. – Я должна выйти за него. Но не могу тебе сказать, почему.
Он на секунду задержался, не поворачиваясь и ничего не говоря. Потом вышел, тихо затворив за собой дверь.
Уткнувшись лицом в подушку, Джулиана разрыдалась.
Она спустилась в гостиную, когда по стенам плясали огненные языки предзакатных лучей солнца.
Как она снова заснула, после того как выплакалась, она не помнит. Но почему она так много спит, вполне понятно. Напряжение, копившееся неделями, требовало выхода. И, похоже, несмотря на то, что Эдвард все время безжалостно тормошит ее душу, его присутствие, этот запущенный, но необыкновенно уютный дом, моменты интимности между ними и даже перепалки действуют на нее удивительно благотворно. Если бы она на время могла забыть о том, что ждет ее в недалеком будущем, она наверняка позволила бы себе понять, что Эдвард Гарвин – тот мужчина, которого она смогла бы по-настоящему полюбить.
Но она даже думать об этом боялась. Теперь, несмотря на то, что благодаря близости Эдварда в ее теле пробуждались неведомые до сих пор силы, несмотря на то, что желание любви накаляло каждый ее нерв, она не могла допустить и мысли о любви к этому мужчине.
В гостиной было пусто. Она постояла немного, рассеянно оглядываясь. Что ж, может, следует заняться уборкой? Употребить накопившиеся за время длительного сна силы на выполнение своего обещания? В конце концов, физический труд можно расценивать как терапию для отвлечения от мрачных мыслей…
– Ты похожа на Наполеона, изучающего карту России, – услышала она за спиной голос Эдварда.
Она резко обернулась и увидела его, стоящего в дверях с кофейной кружкой в руке.
– Неужели? – спросила она, пытаясь подражать легкости его тона. – Пытаюсь выяснить, сколько времени мне понадобится на то, чтобы навести здесь порядок.
Его глаза блеснули. По губам скользнула улыбка.
– Полагаю, что Наполеон тоже так думал, – сказал он.
– Возможно. Но… Эдвард, нам не мешало бы сегодня заняться бумагами, – неожиданно вспомнила она. – Практически, я ради этого сюда и приехала.
