Ее запах. Аромат чистого женского тела с нежными нотами запаха косметики и дорогого мыла… И чего-то еще, чего-то прекрасного. Ее волосы, рассыпавшиеся по моему лицу…
Джон отставил бутылку и с неприятным чувством отметил, что его руки дрожат.
Эта женщина с ним что-то сделала.
Да что же это такое?!
В нем начинало зарождаться ядовитое бешенство. Джон все-таки плеснул себе немного скотча в приземистый толстостенный стакан и, нетвердо шагая, направился в ванную. Хотелось вымыть лицо, сунуть голову под тугую струю холодной воды. Джон открыл дверь ванной и сразу понял, что напрасно сюда пришел. Скомканное полотенце, слабый аромат ее духов, еще не высохшая до конца вода на покрытом дорогой плиткой полу, неровно висящая пластиковая занавеска. Все здесь осталось так, как было вчера – в те минуты, которые они провели перед камином, в те минуты, когда…
Какого черта?!
Стакан с виски, словно метательный снаряд, врезался в стену.
Что она о себе возомнила?!
Джон в бешенстве вылетел из ванной.
Кем она себя считает?! Подумать только! Она отказывается от проекта!
По всему телу пробежала неприятная дрожь. Неудержимо захотелось разбить что-нибудь еще.
Ну уж нет! Не позволю! Какая-то дизайнерша… Да я сам расторгну контракт!
Злость и обида требовали выхода. Взгляд Джона заметался по неуютно обставленной комнате. Интерьер выбирала Кэссиди, и спальня всегда казалась Джону не то чтобы безвкусной… Просто чужой. Ему здесь не нравилось.
А Виктория наверняка сделала бы в этой комнате что-нибудь прекрасное.
От этих мыслей стало совсем тошно.
Да пусть обе идут к черту! Мне никто не нужен. Хватит!
С досады он пнул ногой мягкую обивку стены.
И что же дальше? Расторгнуть контракт – это значит никогда с ней не увидеться.
Детский испуг. Жалость к себе. Защекотало в уголках глаз. Потом появилось отвращение к своей слабости.
Еще поплачь здесь, словно мальчишка.
Отвращение переросло в презрение, а потом… Потом появилось чувство безысходности.
Джон очень остро чувствовал, что Виктория необычная женщина! Страстная и нежная, способная любить и понять, оценить и простить. Да-да, вот именно: просто понять. Вслушаться в его слова, осознать их, не спеша с оценкой вроде «ох уж мне эти мужские глупости».
Это женщина-союзник, женщина-соратник. Равная. И при этом – мягкая, ласковая, ненавязчивая, чистая, как лесной ветерок ранней весной. Милая, нежная и чувствительная. Ничего не требующая, всего добившаяся сама. Совсем не похожая на пустую шикарную упаковку.
