- Дьявол! - с ненавистью глядя на Тофера, произнес Марк. - Я не отдам её тебе! Это - моя дочь! Моя!
- Ах, Марк! - с теплотой вдруг сказал Тофер. - Но я не собираюсь отнимать её у тебя! Она - твоя! Просто её полет возвратил мне прошлое, и настоящее, и будущее!.. Понимаешь? Много лет я жил в каком-то тумане, не зная, кто я, откуда, и вдруг - все вспомнил! И это - благодаря... твоей Нелли!
- Поздравляю... - обессиленно ответил Марк, откинувшись на спинку стула. - Ну, и напугал же ты меня, парень!
Он тяжело поднялся из-за стола, подошел к буфету, отпер ключом дверцу и достал оттуда небольшой сундучок, а из сундучка - голубое платье и алую ленту, разложил их на столе и принялся за рассказ:
- Это и вправду случилось зимой, двенадцать лет назад. Была поздняя ночь... Я уже спал, когда сквозь сон до меня донесся жалобный плач...
Марк вскочил с постели и прислушался. Вначале ему почудилось, будто это плачет ветер в печной трубе. Он встал, надел шлепанцы и подошел к камину. Догоравшие угольки тихо потрескивали в золе, но плач шел не отсюда.
Плач шел от окна, и Марк, подойдя к нему, приблизил свое лицо к холодному стеклу. Всю неделю трещал такой мороз, что даже птицы падали на лету. Может, это - одна из них, упавшая под его окном. За окном было темно - ни звезды, ни огонька. Плач на время утих, и Марк уже направился было к постели, как он раздался снова, жалобный и сиротливый.
"Собака!.. - подумал Марк. - Эта не даст уснуть до утра".
Он набросил халат, волчью шубу, зажег свечу, взял кочергу и, выйдя на крыльцо, обомлел. Перед ним стояла маленькая девочка в летнем платьице, почти вся занесенная снегом. Ее волосы уже заиндевели, а сама она даже не плакала - жалобно хныкала все тише и тише.
Марк подхватил её на руки и унес в дом. Сбросив все, что на ней было, он тут же уложил девочку в постель, затем набрал две пригоршни снега, стал натирать им худенькое тело, затем завернул в шерстяную рубаху и накрыл пуховым одеялом.
Девочка вся горела. Ресницы её дрожали, волосы рассыпались по подушке. Она была в забытьи и что-то бормотала. Марк несколько раз наклонялся над ней, но так ничего и не разобрал. Он не ложился до рассвета, менял компрессы на её лбу, и его одинокое сердце наполнялось непонятным теплом...
Утром постучала молочница, приносившая ему ежедневно кувшин молока. На этот раз он не пустил её в дом, а выйдя на крыльцо, стал расспрашивать: не случилось ли чего в городе. Молочницу знал каждый дом, и она знала всё обо всём. Она сообщила Марку о десятках мертвых птиц на дорогах: по её мнению, для господина чучельника такая новость была бы весьма приятной. Больше новостей не было.
