– А вообще, где мы?
– Недалеко от Теды. Меньше дня пути. Но здесь мало кого встретишь.
Не истолковал ли он вопрос Дирксена как боязнь погони? Все равно. Его биография была известна Хейгу примерно так, как Дирксен сформулировал ее изначально. А моряк с севера в этих горах, даже если не испытывает страха, должен чувствовать себя неуютно. Уютно? Слово не из лексикона Роберта Дирксена.
Жара начинала спадать, когда перед ними открылась маленькая долина, защищенная горами от ветра. И неожиданно – вдали от всякого другого жилья – дом, обнесенный оградой – может быть, вернее именовать его усадьбой? – и виноградник за ним.
Хейг был доволен. По его лицу блуждала улыбка, и, пожалуй, в этом виде он представлялся чересчур простоватым. Как «мрачный угрюмец» он был более красив.
Спешившись, Хейг постучал в ворота.
– Кто? Отвечай! – раздался сиплый мужской голос.
– Дурака валяешь, старик? Наверняка ведь увидел. Я это, и со мной друг.
Ворота распахнулись, но открыл их не обладатель сиплого голоса, а высокая молодая женщина в черном платье, какие носили здешние крестьянки. Отодвинув створку, она пропустила их во двор, спокойно поцеловала Хейга, кивнула Дирксену, и, приняв у них поводья, увела лошадей.
Навстречу путникам выходил мужчина со старым кремневым ружьем в руках, которое он, впрочем, тут же приставил к стене, и подошел, вытирая руки об одежду. Он был уже в летах, низкий, широкий, на коротких ногах. Возраст отнюдь не делал его благообразным. Чем-то он напоминал черепаху, возможно, из-за обширной коричневой лысины, окруженной по краям редкой седой порослью. Лицо также широкое, бритое, несколько сплюснутое сверху. Одет он был как зажиточный крестьянин.
– Ну, здравствуйте, что ли, – сказал он, и добавил, адресуясь непосредственно к Дирксену: – Приветствую господина.
– Здравствуйте.
– Ну вот, дядя, мы перед тобой. Человек к нам пришел, приют требуется…
– Вижу, – он пожевал губами. – Я вас гнал когда-нибудь? Ладно, располагайтесь, сейчас Модеста накроет. – С этими словами он бочком направился к дому.
Дирксен осматривался. Вокруг все выглядело довольно основательно. Просторный двор мощен каменными плитами. Ограда сложена из валунов, скрепленных глиной и песком. Такой же колодец. Сам дом весьма велик,стены его густо увиты плющом, местами уже засыхающим. Во дворе росли четыре дерева – две акации у ворот, тополь у конюшни и горный дуб возле дома. Под дубом стоял дощатый некрашеный стол и две скамейки.
