Граев тоже встал, пожал протянутую руку. Благодарить за принесенные материалы не стал, – не надо быть Вангой-провидицей, чтобы понять: у подполковника свой интерес, чем-то ему весьма мешает тот самый «хрен в больших погонах».
Мельничук вновь с хрустом вломился в заросли борщевика, и почти исчез в них, потом вдруг обернулся и сказал:
– Ты, Паша… Это… Постарайся живым остаться.
– Спасибо, Валера. Бог даст, свидимся.
Подполковник ушел, а Граев, выполняя его просьбу, не стал спешить – вновь уселся на траву, бегло просмотрел содержимое папки. И рукопись, и документы, – не в оригиналах, ксерокопии. Причем Мельничук перед копированием кое-что густо замазал черным маркером: фамилии некоторых сотрудников ГУВД, агентурные псевдонимы «источников», номера дел…
Грохнувший неподалеку выстрел заставил вздрогнуть. Но, похоже, это подполковник Мельничук всего лишь спугнул очередного из многочисленных здешних зайцев… И не удержался-таки.
Руслан всегда отличался чутким сном, а в последнее время у него выработалась привычка тотчас же просыпаться от любого постороннего звука, пусть бы и едва слышимого. Просыпаться и хвататься за пистолет.
Он мгновенно перешел от сна к бодрствованию и сейчас – хотя спросонья не понял ни характера разбудившего звука, ни направления, откуда он донесся… Но рука тут же скользнула под подушку. Вернее, под сложенный старый ватник, ее заменявший. Пальцы сомкнулись на рубчатой рукояти.
Тьма полная, абсолютная, всматриваться бесполезно…
Звук повторился – протяжный скрип. Достаточно громкий – а может быть, лишь показался таким напряженно вслушивающемуся Руслану.
Теперь можно было определить и направление: от противоположной стены, вернее, от врезанного в нее небольшого окошка… Руслан бесшумно сдвинул флажок предохранителя, направил ствол в ту сторону. И ждал, что произойдет дальше.
Не происходило ничего.
Ну и что там скрипело? Открываемая рама? Ерунда, окна в их хибарке примитивнейшие, и распахнуть их никакой возможности нет… Даже форточки не открываются – за полным отсутствием таковых. Разве что…
Он сел – осторожно-осторожно – ожидая, что сейчас раздастся предательский скрип растянутой сетки кровати. Она, конечно же, скрипнула, – но едва слышно. Руслан замер. От дальней стены не доносилось ничего. Из-за перегородки слышалось шумное дыхание Ростовцева.
Ложная тревога? Звуки издавало остывающее дерево, нагревшееся за день?
Глаза постепенно привыкали к темноте, и Руслан уже мог различить прямоугольник окошка на другой, ближней стене: не то чтобы более светлый, скорее чуть менее темный…
