Рассуждения растаманов (речь, ясное дело, о ямайской братии из простонародья, а не о воспринявшей, например, растафари в качестве гуманистической культурной альтернативы молодежи Запада или российской интеллигентной богемы) отличаются поэтому автоматизмом хорошо отлаженной шарманки, неспособной, однако, выйти за узкий круг тем. Неповторимое своеобразие «культуры растафари» заключается в уникальном сочетании в арсенале образов и доводов библейских мотивов и общих мест пропагандистской литературы чёрного национализма.
Вообще-то, растафари далеко не единственный синкретический культ, черпавший образцы рассуждений и материал для размышлений в печатных текстах — равно культового или же светского характера, — наделяющихся статусом мистического сосуда эзотерического знания. Самым распространённым текстом, выступающим в такой функции, является Библия[167] (разумеется, в христианских обществах): она всегда под рукой, авторитет её признан обществом, в ней достаточно мест, двусмысленных и неясных для человека иной эпохи и скудной учёности, что даёт разгуляться собственной распалённой мысли. Как сказал о роли «великих книг» в обществах с низкой грамотностью, питающих при этом пиетет перед письменным текстом и одновременно мифологизирующих его, А.А. Брудный, «предполагается, что понимание текста имеет эзотерическую основу, и всегда существует круг тех. кому „доступен подлинный смысл“ конкретного текста. Массы склонны с доверием относиться к „авторитетным толкованиям“, придавая им фактически большее значение, нежели самому содержанию доступных читателю текстов… Тексты, содержащие весьма маловероятные сведения, зачастую воспринимаются как руководство к интерпретации фактов».[168] В «признанных» книгах, как предполагается, содержатся ответы на все возможные вопросы — надо лишь уметь понимать их подтекст («видеть правду»). Как отмечает Пол Жилрой, «первичная семантическая функция Библии в народной культуре Карибов облегчила крайне избирательное и пристрастное усвоение её растой, бывшей целиком в курсе той долгой и ожесточённой борьбы, которую вели на её страницах раб и рабовладелец».[169] По мнению Дика Хэбдиджа, раста обращается к приёмам библейской риторики, чтобы показать, что растаманы «владеют словом истины». Синкретические и ассоциативные образцы мышления делают для растамана немедленно и магически доступным всё знание. Британские растаманы. продолжает он, — могут поэтому часами напролёт глубокомысленно рассуждать о чём угодно.
