Последний раз она видела его во внутреннем дворике. Он стоял выпрямившись, как будто проглотил шпагу, сложив руки на груди. Его лицо было жестким, как гранит.
Она тут же представила себе его лицо, когда он войдет сюда и узнает, что ему придется всю ночь мучиться на игрушечном диванчике в гардеробной.
Натали прошла в ванную, умылась, почистила зубы. Потом вернулась в комнату и стала стаскивать с себя узкое платье: подтаскивать и стягивать сантиметр за сантиметром.
— Натали?
Вспыхнул свет. Она прикрыла глаза ладонью.
— Натали, — снова сказал Коннор.
Она осторожно убрала руку с глаз и вытаращилась на него.
Он сидел, опираясь на подушки, прикрытый по пояс одеялом. Его подбородок и щеки оттеняла свежая щетина, грудь была обнаженной. Он выглядел так же сексуально, как всегда.
Но какого черта он здесь делает?
— Какого черта ты здесь делаешь? — требовательно спросила она.
Коннор нахмурился.
— Что ты имеешь в виду? Это моя спальня.
— Я знаю, что это твоя спальня. Но ты был во дворике.
Что ж, а теперь он не во дворике. Теперь он здесь. И он голый, потому что всегда спит голым. И она с таким же успехом может быть голой, если снять с нее этот жалкий клочок кружева, называющийся лифчиком, и такой же ничтожный клочок шелка, называющийся трусиками.
— На что это ты так смотришь? — снова спросила Натали.
Коннор выпрямился. Как на что? На свою жену.
На свою безумно сексуальную красавицу жену, которая не стала ночевать в свободной комнате и которая решила не спать с одним из тех слюнтяев, крутившихся вокруг нее всю вечеринку…
Потому что она хотела его.
— Я смотрю на тебя, малышка, — нежно проговорил он, одним движением отшвырнул одеяло, встал и направился к ней.
Сердце Натали на миг замерло.
— Коннор, — сказала она.
Нет, собиралась добавить она, но промолчала. Потому что у нее перехватило дыхание.
Мужчина, приближающийся к ней, был ее мужем, ее привлекательным, сильным мужем, в голубых глазах которого пылала страсть. Он был возбужден и великолепен, Он хотел ее. И она хотела его. Всегда хотела и будет хотеть…
— Натали, — прошептал он страстно, приблизившись к ней.
Она задрожала, когда он взял в ладони ее лицо и поцеловал — нежно, едва касаясь губ. И она сладко ахнула, заставляя его кровь вскипеть.
— Скажи, — сказал он низким голосом, расстегивая ее лифчик, — скажи, я хочу это слышать.
Она запрокинула назад голову, чувствуя, как ее груди погрузились в теплые чаши его ладоней. Он наклонился и поцеловал упругие кремовые холмики, гордо вздернутые клювики и, шепча ее имя, осторожно стащил с ее бедер кружева.
