— Замечательно, что ты появился здесь, — сказал Слейд. — А твоя жена с тобой?
Грант опустил глаза, прокашлялся и сказал, что Криста тоже здесь и что они решили провести выходные вместе. Потом появилась Кэтлин и увела Слейда и Тревиса помогать ей. Оставшись наедине с Грантом, Коннор признался, что собирался звонить ему.
— Но теперь я передумал, — сказал он. — Я не хочу, чтобы Натали уходила. Я не допущу развода. Я люблю ее… Грант, ты слушаешь?
— Конечно, — ответил Грант, вздохнул и поведал ему печальную историю о собственных проблемах с женой. Потом он извлек фотографию двух чудных малышек, сидящих на коленях экзотической брюнетки. — Вот, это моя жена и дочки. Они, как видишь, близняшки. Криста говорит, — продолжал Грант, — что я совсем не понимаю ее.
Тут они оба пришли к выводу, что Криста права, потому что ни один разумный мужчина не способен понять неразумную, чрезмерно эмоциональную и нерациональную женщину.
Вскоре появилась Криста, и Коннор заметил, что она, как и Натали в последние несколько месяцев, говорит с Грантом вежливым, безличным тоном.
— Пора переодеться к ужину, — сказала Криста, и Грант пошел с ней в дом.
Коннор тоже направился в свою спальню. В комнате никого не было, но чемодан Натали был здесь и в воздухе витал слабый аромат ее духов.
Он принял душ, надел смокинг и постарался не придавать особого значения тому, что Натали не выставила его чемодан за дверь и не забаррикадировала ее.
И вот он стоит в холле и опять прячется, но не за пальмой, а за кактусом. Потягивает марочное вино вместо дешевых помоев и пытается выглядеть невозмутимым, в то время как его глаза тревожно шарят повсюду, разыскивая Натали.
Еще одеваясь к вечеринке, он изо всех сил пытался не думать о наряде Натали, которой из-за него нечего будет надеть. Но разве это главное?
Его прекрасная жена все равно прикует все взгляды к себе, даже если появится в этом блистающем нарядами собрании обернутой в дерюгу.
Но… она вообще может не появиться. Что ж, по крайней мере она не покинула «Эспаду».
Кэтлин заверила его в этом.
А вот и она… Сердце Коннора понеслось бешеным галопом.
Его жена — самая красивая на свете женщина — была в изумрудно-зеленом платье. Оно начиналось низко и заканчивалось высоко, и Коннору отчаянно захотелось снять с себя пиджак, броситься к ней и спрятать ее под пиджаком.
Потому что никому, кроме него, не позволялось видеть такое количество ее красоты. На ее ногах были босоножки на высоченных каблуках, а черные волосы были слегка взъерошены, и казалось, что мужчина провел пальцами по ним после того, как они много часов проплясали в постели.
