…Улица, по которой они катили, вырвалась из поселка на простор полей, асфальт под колесами исчез. Километра через полтора Паша свернул на пересекавшую их путь бетонку – старую, заброшенную, с пробивающейся сквозь трещины бетона зеленью.
– На полигон едем? – только сейчас догадался Кравцов.
– Туда, туда… Не забыл еще дорогу? Военные с того места лет десять как ушли. У меня, честно говоря, есть по поводу полигона большие планы…
То, что они именовали «полигоном» – огромный кусок пересеченной местности, обнесенный колючей проволокой с вышками и запретками, со щитами, запрещающими проход и угрожающими стрельбой на поражение, – был муляжом, фальшивкой. Надо думать, люди в высоких штабах и с большими звездами на погонах считали, что потенциальный противник, увидев на сделанных спутниками снимках взлетно-посадочные полосы с изредка выкатываемыми на них макетами самолетов, емкости ГСМ, бетонные коробки зданий и сооружений, – решит, что здесь имеет место база стратегической авиации. И в случае серьезного конфликта понапрасну истратит пару-тройку боеголовок.
Впрочем, чтобы не впасть в заблуждение, заморским супостатам достаточно было внедрить своего агента в компанию, к которой принадлежали Кравцов и Пашка. Пацаны не раз тут бывали и досконально знали, что есть и чего нет на «секретном объекте». Несмотря на грозные плакаты, пролезали они сквозь пестревший прорехами периметр беспрепятственно – взвод, имитировавший людское копошение на лжеаэродроме, нес свою службу более чем небрежно.
– И что же у тебя за планы? – спросил Кравцов. – Насколько я помню, земля там никудышная, лес тоже – в основном осина, да и не сплошной – островами, рощами. Совершенно бесперспективное место. Разве что – как мы – весной на вальдшнепов поохотиться.
– Вот именно! – воодушевился Пашка. – Именно охота! Ты знаешь, что перед Первой мировой войной министерство императорского двора положило глаз на «Графскую Славянку»? Я еще не рассказывал? Тогда слушай.
Краем уха пацан-Ленька слышал об этом в детстве – старики говорили, что одно время владел графским дворцом последний император. Но никаких подробностей Кравцов не знал.
По словам Козыря, к началу двадцатого века заповедник Гатчинской императорской охоты, несмотря на тщательную охрану, количеством дичи несколько истощился – и бывшее владение графини Самойловой решили приспособить под «охотничий домик» для семейства Романовых, поближе к более богатым зверьем и птицей угодьям, на которых ныне находится как раз полигон. Полностью задуманную реконструкцию «Графской Славянки» (вернее, «Царской Славянки» – переименовали в середине XIX века, когда графиня продала имение «в казну») так и не закончили. Даже большой пруд в графском парке (прозванный позднее Торпедовским), выкопанный в форме вензеля «S», – не успели переделать на «R» – помешали Первая мировая и революция… Так что писатель Кравцов обитает сейчас не где-нибудь, а почти в императорской резиденции, – последний самодержец хоть и не был, подобно иным монархам, в охоту влюблен самозабвенно, однако несколько раз новоприобретенную недвижимость посещал, причем вместе с семейством.
