Торой усмехнулся этой бесхитростности. «Эх, знала бы ты, — с усмешкой подумал он, — как я заврался…»
— Раз уж такое дело, — вздохнула ведьма, переводя разговор на другую тему, — скажи, почему тебя не убили кхалаи? Они вроде не из тех, у кого в привычке вести переговоры.
Мужчина неопределённо взмахнул рукой:
— Люция, я — маг, а кхалаи очень боятся волшебников. Волшебство — это то, с чем они тягаться не могут. Я шёл к ним безоружный, а это значит только одно — я был хорошо защищён магией, они всё поняли и даже не стали тратить на меня метательные ножи. Вот и весь секрет…
Ведьма хитро прищурилась:
— А что же ты не испепелил этого ящера на месте? Зачем руки пачкал?
Торой поморщился — прокол налицо — но всё-таки выкрутился из щекотливой ситуации…
— Скажем, после твоего Гриба я вынужден экономить Силы, — признался маг.
Девушка польщённо улыбнулась и устроилась поудобнее, чтобы не тревожить раненую ногу. Однако блаженствовать не пришлось — долгая передышка вовсе не входила в планы волшебника.
— Ладно, хватит разговоров, нужно идти, пока силы есть. — Торой решительно поднялся на ноги, мельком взглянул на скорчившегося возле девушки ребёнка и сказал: — Как-нибудь дотащимся до «Перевёрнутой подковы», может, что-нибудь выясним относительно зеркала, переночуем, а завтра решим, что к чему. Думаю, раньше утра погоню за нами всё равно не отправят, так что нужно отдохнуть, зализать раны и двигаться прочь из города. Давай сюда мальчишку.
Илан всё это время сидел, прижавшись к Люции, и пустыми глазами смотрел на чёрную воду Канала — он не плакал и не просился домой, просто глядел в одну точку и молчал, крепко вцепившись в платье ведьмы.
Маг легко разжал судорожно сведённые детские пальцы и подхватил паренька на руки. Люция, чувствуя себя дряхлой, больной старухой, кое-как поднялась, взяла в руки узелок (спасибо, Торою — не бросил пожитки ведьмы возле горящего дома) и двинулась на набережную. Метательный шип по-прежнему оставался в бедре, но колдунка не осмелилась говорить об этом волшебнику — ну как бросит её одну на произвол судьбы, чтобы не возиться? А потому она брела, стиснув зубы, и молчала, хотя при каждом шаге перед глазами распускались алые цветы боли.
С набережной искатели приключений нырнули в первый попавшийся переулок и окольными улочками углубились в город. Объятый неведомым сном Мирар являл собой зрелище не то чтобы странное, но несколько обескураживающее. Со стороны казалось, будто столица просто дремлет, как и в любую из ночей, однако пару раз путникам попались люди, спящие в самых неподходящих местах.
