Гостья судорожно вздохнула и, по-прежнему, не поднимая глаз, продолжила:
— В общем, лишь отец извлёк паэль из клетки, как она перестала щебетать и изо всех сил вцепилась клювом ему в пальцы. После этого в устройстве что-то хрустнуло, и птица смолкла. Папа говорит, это выглядело так, будто у паэли кончился завод — птица поникла и стала похожа на самую заурядную механическую игрушку, утыканную перьями. Сказать Его Величеству о подделке батюшка побоялся, поскольку король никогда не поверит в то, что атийские послы преподнесли ему «фальшивку», скорее он отправит отца в заключение… или на плаху. В свою очередь недоброжелатели могут наушничать Его Величеству, что отец по недосмотру угробил редкую пташку и, желая сохранить место при дворе, подсовывает королю жалкую механическую подделку, к тому же сломанную. Иными словами, вся эта история приобретает скандальный характер. Прошла уже целая седмица, батюшка даже ездил в соседний город к старому другу — часовому мастеру, в надежде, что тот сможет отремонтировать «паэль», но мастер только удивился, как этот грубый механизм мог петь. А вчера король приказал батюшке, чтобы через три дня он поймал птицу и снова посадил в клетку, поскольку Его Величество желает показать диковину гостям — кузине и королеве-матери, что завтра прибудут в столицу с визитом.
Люция замолчала, с мольбой взирая на Тороя. Тот задумчиво смотрел в окно — в тёмных волосах запутался лепесток жасмина, брови сосредоточенно сдвинуты. Через пару секунд мужчина словно очнулся ото сна.
— Весьма слезоточивая история. — Равнодушно изрёк он. — Но от меня-то вы чего хотите? Я не мастер по ремонту механических игрушек.
— Я понимаю, но про вас говорят, будто несколько лет назад вы входили в состав Великого Магического Совета…
— Врут.
— …и я подумала, что даже, если это ложь и выдумки, то вы всё равно сможете что-нибудь придумать. Ходят слухи, будто у вас много знакомых, которые умеют разные необычные вещи. В конце концов, чтобы спасти отца я готова хорошо заплатить, ведь можно же организовать похищение этой птицы из оранжереи, тогда Его Величество не будет иметь претензий к папе. — По мере того, как Люция излагала эти невероятные предложения, голос её становился всё тише и безнадёжнее.
Торой прошёлся по комнате и снова замер у окна, заложив за спину руки.
Со своего места Люция смотрела на него полными слёз глазами — мужской силуэт двоился, троился и дрожал — вот и четвёртый появился в такой же тёмно-синей рубахе и чёрных штанах. Ещё секунда и крупные, как фасолины, слёзы посыпались из глаз девушки.
