Поёживаясь от холода, волшебник торопливо переоделся в тёплые вещи, которые на деле оказались хрустящими и совершенно ледяными, после чего, ёжась и зябко подрагивая, поспешно сложил бесполезный теперь хитон и заботливо завернул в плотные складки одеяния Книгу.
От мимолётного прикосновения к фолианту Рогона кончики пальцев на мгновенье онемели. Лёгкое покалывание царапнуло ладони, пробежало по рукам, поднимая дыбом короткие волоски, вскарабкалось на плечи и скользнуло прямо в сердце. Последнее панически ёкнуло и забилось быстрее. Мага в очередной раз передёрнуло от холода. Кровь бешено пульсировала в висках, а потом покалывание замерло там же, где и началось — на кончиках пальцев. Пробормотав цветистое проклятие на голову того, кто привлёк в Мирар студёную зиму, волшебник торопливо ослабил шнуровку на жёстком воротничке сорочки.
Из всей найденной одежды Торой выбрал два плотных широких плаща и тёплую юбку для Люции. Захватив все свои находки, а заодно и пуховое одеяло с огромного клотильдиного ложа, маг поспешил прочь. То-то хозяйка удивится диковинному воровству, когда очнётся от колдовского сна.
Покои трактирщицы «воришка» покидал бегом, чтобы хоть как-то согреться и наверстать упущенное время. В зале таверны волшебник ненадолго задержался у стойки, где спала, медленно коченея, владелица «Перевёрнутой подковы», и набросил на похрапывающую даму одеяло, взятое с её же собственного ложа. Чародей очень надеялся, что эта слабая мера спасёт необъятную трактирщицу от опасности замёрзнуть во сне. В результате, укрытая хозяйка таверны стала похожа на бесформенный стог сена, который кому-то вздумалось свалить прямо возле стойки.
Плохо знающие Тороя, приняли бы его действия за благотворительность. Остальные, впрочем, тоже. На самом же деле подобная чуткость волшебника была продиктована не более чем элементарной предосторожностью. Раз зеркало, которое украли кхалаи, принадлежало хозяйке «Перевёрнутой подковы», значит, очнувшись ото сна, трактирщица сможет хоть что-то о нём рассказать, ну, хотя бы, как оно к ней вообще попало. Где гарантия, что Торою не придётся вернуться в таверну за объяснениями? А раз так, то пусть уж к тому времени Клотильда всё-таки будет жива и не являет собой звенящую от холода глыбу льда.
Закончив укутывать трактирщицу, Торой поднялся наверх — пора будить ведьму и покидать город. Пока же Люция будет возиться с ребёнком, маг побывает на конюшне и выяснит — спят ли лошади в стойле. Скорее всего, именно так оно и окажется, но он до последнего уповал на удачу, очень уж не улыбалась волшебнику перспектива пробираться по глубоким сугробам пешком, таща на закорках Илана.
