– А я-то думала, сейчас время отдыха, – сказала сиделка.
– Ну вот. Словно я уже совсем не могу сама о себе позаботиться, – пожаловалась Альвхильд.
Ингер Йоханне не стала отдёргивать руку. На её запястье, словно высохшая клешня, висела кисть Альвхильд.
Санитарка нетерпеливо ожидала у кровати.
– Минуточку, – строго сказала Альвхильд. – Я ещё не закончила с этой молодой дамой. Если вы выйдете ненадолго в коридор, через пять минут я буду готова к послеобеденному отдыху.
Сиделка нерешительно удалилась, словно подозревая Ингер Йоханне в каких-то недобрых намерениях. Далеко она не ушла, остановилась почти у самой двери, оставив её приоткрытой.
– Мне кажется, что я вряд ли смогу сделать ещё что-нибудь, – запинаясь, проговорила Ингер Йоханне. – Я прочитала документы. Я полностью с вами согласна: Аксель Сайер пострадал незаслуженно. Я нашла его, отправилась к нему через океан, поговорила с ним. Можно сказать, что задание, которое я получила, выполнено.
Низкий, хриплый смех Альвхильд перешёл в приступ сухого кашля. Успокоившись, она сказала:
– Но мы с вами не расстанемся так просто, Ингер Йоханне.
– Но что…
– Должно существовать сообщение о смерти.
– Что?
– Та пожилая женщина, что пришла в полицию в тысяча девятьсот шестьдесят пятом году. Её заявление привело к освобождению Акселя Сайера. Она считала, что виновен её сын, но посетила полицию только после его смерти. Всё, что мне известно об этой женщине, – она жила в Лиллестрём. Вот и поищите по Интернету сообщение о смерти, напечатанное в местной газете в июне тысяча девятьсот шестьдесят пятого.
Ингер Йоханне взглянула на дверь. За ней нетерпеливо переминалась сиделка в белом халате.
– Вы уверены?
– Нет, я лишь предполагаю, – ответила Альвхильд. – Там должно говориться о взрослом сыне, который проживал с матерью. Тюремный священник сообщил мне, что у него была задержка психического развития. Мне кажется, это одна из тех печальных…
Она оборвала сама себя:
– Хватит об этом. Постарайтесь. Поищите.
Терпение у санитарки истощилось.
– Я вынуждена прервать вас. Госпоже Софиенберг следует отдохнуть.
Ингер Йоханне улыбнулась Альвхильд:
– Если у меня будет время, я обязательно…
– У вас есть время, друг мой. В вашем возрасте полно времени.
Ингер Йоханне ушла, не простившись. Выходя на улицу, она поняла, что и в этот раз в комнате Альвхильд не пахло луком. Она снова попыталась вспомнить, что же привлекло её внимание в доме Акселя Сайера. Казалось, визит к Альвхильд навёл её на эти мысли. Что-то в самом разговоре или в комнате.
