Женщину, сидевшую в машине, море явно не интересовало. Её внимание, без всяких сомнений, было приковано к нему. Он почувствовал, как по телу волной прокатилось чувство уже давно забытого страха. Аксель Сайер вздохнул и резко отвернулся. Он вошёл в дом и закрыл за собой дверь, хотя на часах ещё не было и одиннадцати.
Аксель Сайер был именно таким, каким его себе представляла Ингер Йоханне. Плотным и коренастым. На расстоянии сложно было определить, гладко ли он выбрит, но бороды у него точно не было. Она пыталась представить себе, как выглядит пожилой Аксель Сайер через тридцать пять лет после освобождения, ещё в ту ночь, когда читала документы, переданные ей Альвхильд Софиенберг.
Сейчас на нём была старая тёмно-синяя куртка. На ногах тяжёлые сапоги, хотя на улице было больше двадцати градусов тепла. Его волосы поседели и нуждались в стрижке – видно, его не очень заботит, как он выглядит. Даже издалека – машина стояла метрах в ста от дома Акселя – Ингер Йоханне разглядела, что у мужчины крупные, натруженные кисти.
Несколько раз он смотрел в её сторону. Тогда она пыталась как можно глубже вжаться в сиденье. Она не делала ничего противозаконного, но, когда Аксель во второй раз взглянул на машину, почувствовала, что краснеет. Если он запомнит, как она выглядит, будет весьма нелегко вызвать его на откровенность.
Но пока она не собиралась этого делать. Она только хотела посмотреть, как он живёт. А у него, судя по всему, всё в порядке. Дом небольшой и построен давно, но участок стоит немалых денег. Во дворе стоит грузовичок, truck, не такой уж старый. К нему приходил молодой человек, они поболтали о чём-то. Мужчина смеялся и махал рукой, когда уходил. Аксель Сайер спокоен и ни в чём не нуждается – здесь его дом.
Ингер Йоханне проголодалась. В машине стало невыносимо жарко, хотя она и остановилась в тени большого дуба. Она медленно опустила стекло.
– You can't park here, sweety!>[14]
Женщина в огромном розовом ангорском свитере была похожа на большой ком сахарной ваты. Её широкая улыбка терялась на фоне всего этого розового изобилия. Ингер Йоханне, извиняясь, закивала в ответ. Она завела двигатель, надеясь на то, что коробка передач протянет ещё хотя бы сутки, и посмотрела на часы: 23 мая, ровно полдень.
Он заметил, что часы показывают пять пополудни. Кто-то повесил на стену конюшни большие вокзальные часы. Короткая стрелка была сломана, и лишь по направлению оставшегося обломка можно было предположить, что, вероятно, сейчас пять. Ингвар Стюбё чувствовал какое-то беспокойство и ещё раз проверил время по наручным часам.
