Санька крепко пожал другу руку, ободряюще подмигнул и убежал. Волоча ноги, Спиридон поплелся туда, где его ждала поредевшая группа. Командир хлопнул Вадьку по плечу:
— Что, устал? Давай сюда компас, я сам с ним пойду.
Достал маленькую рулеточку:
— Посчитаем мой шаг, переложим на сантиметры, и все будет в порядке.
Васина пара шагов составляла сто тридцать сантиметров. Снова по бокам его встали Ваня со Спиридоном, а замыкал шествие Мишка. И только тронулись — Мишка начал свою охоту за Вадькой.
— Огурцы украл? — зудел он, больно щелкая Спиридона в макушку. — Стекло в теплице разбил? Люди будут стараться, а ты пакостить? Получи! Получи!
Бедный Вадька шарахался от него, пытался убежать, но разве убежишь от Мишки? Даст подножку — и готово.
Вася сосредоточенно шел впереди, глядя на компас; до него и Мишкины возгласы, и Вадькины стоны доносились словно издалека, однако и он иногда останавливался и пытался урезонить Мишку:
— Эй, слушай, кончай это дело!
— А я что? — тот выпучивал глаза. — Я ничего. Я его только подгоняю, чтобы не отставал, да внушаю, чтобы правильно считал. А то он какой-то не очень старательный. У! Змеиное сало. — И снова: щелк!
В конце концов Вадька не выдержал, завыл во весь голос, сел в траву.
— Все, не пойду я больше никуда! Ступайте одни, ну вас всех к черту.
— Что, натешился, добился своего? — командир остановился, глянул исподлобья на Мишку. — Не можешь без этого… Ну чего вяжешься к парню! Пользуешься тем, что его друга нет здесь, а Спиридон тебе по силе уступает. Он ведь тебя младше. Этого еще мне не хватало. Ладно, Вадька, вставай, больше он тебя не тронет.
— К черту-у! — лежа ничком, бился на траве Спиридон. — Всегда так! Никому я не нужен! Никто не любит! Что я вам всем сделал? Шел, шел, старался, чтобы было нормально, а он… Мало он надо мной в школе издевается! Пойду обратно, не могу больше с ним!
Вася схватил его под мышки, поднял.
— Успокойся, Вадька. Ну сказал же я, что он тебя не тронет. А если тронет — получит. Куда ты один обратно пойдешь? Да с твоей стороны и нечестно нас оставлять, мы ведь и так уж в меньшинстве. Сейчас придем в деревню, молочка попьем…
— Тогда я снова с компасом впереди хочу идти.
— Тяжело ведь, ты и так устал.
— Зато от него подальше. Ну подожди, Шестаков, я тебе еще устрою…
Они снова двинулись в путь. Из леса вышли к небольшой, обмелевшей за лето речонке Кузьве. Ее теперь местами спокойно можно было перейти вброд. Потом предстояло подняться на косогор — а там уже и рукой подать до Петраков — деревни, где жила Феодалова бабушка.
