«Наш язык напоминает древний город: множество мелких улиц и переулков, старых и новых домов с пристройками разных периодов, окруженные множеством новых проспектов, прямых улиц, стандартных домов». Людвиг Витгенштейн.
«Слова — это сосуды, наполненные переполняющими их переживаниями. Слова лишь указывают на некое переживание, но сами не являются этим переживанием. В тот момент, когда с Помощью мыслей и слов я выражаю то, что испытываю, само переживание уже исчезает: оно иссушается омертвляется. От него остается одна лишь мысль. Следовательно, бытие невозможно описать словами, и приобщиться к нему можно, только разделив мой опыт. В структуре обладания правят мертвые слова, в структуре бытия — живой невыразимый опыт». Эрих Фромм.
…я ем горячие колбаски по-хеттски.
Интеллект дан человеку для того, чтобы в максимально аргументированной форме оправдывать свои инстинкты.
Внутри и вне меня театр китайских теней.
Ничто так не изнашивает и не старит душу, как бесцельное ожидание.
Чудесное пиво, великолепная пища! Очевидно, что мораль каждого народа зависит от климата и качества продуктов питания. Именно поэтому я столь снисходителен к соплеменникам и современникам.
С нескрываемым отвращением выбросив лист свежих новостей, я вперился очами во фригийский телевизор, что в углу заведения подавал признаки жизни размытыми цветами.
Здесь тоже давали новости:
— Интервью сиамских близнецов перед кругосветным путешествием.
— Ржавеющие корабли в лоне высохшего моря…
…и, мгновение спустя…
…дома, утопающие в Бог весть откуда взявшейся воде.
— Результаты применения нейролептиков при разгоне демонстрации, направленной против переименования кратеров и морей на Луне.
— Количество абортов, юбилеев, самоубийств, изотопов, тараканов, белков, галлонов, метров на условную душу населения, которую давно пора причислить к лику святых за универсальную всеядность и недюжинную покладистость.
Господи, помилуй статистику! В Древнем Риме идеология считалась развлекательным жанром, очевидно, поэтому христианство и взяло верх (…)
…моей руки коснулись.
— Извините, не помешал? — обратился ко мне человек с лицом предводителя островного государства и пивной кружкой в мясистой руке кулачного бойца. По совокупности признаков я не пожалел бы дать ему пятьдесят лет, хотя с таким же точно лицом встречались люди и более молодые. Упругий плотный человек, одетый буднично, как и все его поколение, называющее себя обманутым, нес на лице начатки старческой ребячливости. Он пытался завести со мною разговор, конечной целью которого являлось некое обезболивающее себя откровение.
