— Вряд ли, — скептически прищурился Феликс, поглядев в сторону проспекта Свободы, где бурлила давно выплеснувшаяся из берегов Рыночной площади ярмарка. Фонарные столбы были увешаны гирляндами, тротуары забиты палатками, в которых можно было узнать свое будущее, безболезненно вырвать зуб, купить лекарство от всех болезней и увидеть женщину с бородой, а над толпой вороньим карканьем разносились вопли зазывал. На какой-то миг Феликсу стало дурно от одной мысли, что ему придется окунуться в этот бедлам.
— Нет, ну а все-таки? — продолжала настаивать Агнешка.
— Пожалей своего бедного дедушку, — взмолился Феликс. — Давай я лучше куплю тебе сладкой ваты, и ты испортишь аппетит перед обедом в менее шумном месте. Идет?
— Раз уж ты настаиваешь…
— Хитрюга ты! — рассмеялся Феликс и жестом подозвал коробейника. — И сластена…
— А будешь обзываться, я маме наябедничаю.
Боммм! — прокатился по площади раскатистый удар колокола, вспугнув усевшихся на крышах голубей.
— Ого! — присвистнул Феликс, задирая голову к циферблату часов на башне ратуши. — Полвторого! А ты в курсе, маленькая вредина, что нам наказано быть дома к обеду, и в случае опоздания влетит и тебе, и мне? Так что ярмарка отменяется. Пора возвращаться.
— Так не честно… — заканючила Агнешка. — Мы еще и не сходили никуда толком — а уже надо домой. Это так скучно, всегда возвращаться к обеду… Дед, а тебе не бывает скучно?
— Бывает, конечно. И часто. Я вообще люблю скуку.
— Да ну тебя! Как можно любить скуку?!
— Очень просто. Для этого надо всю жизнь быть героем и совершать подвиги…
К обеду они опоздали. Дверь открыл Освальд, готовый принять плащ, но за неимением оного Феликс вручил ему фолиант, попросив отнести в свой кабинет, а по лестнице уже спускалась Ильза.
— Ну наконец-то! — воскликнула она. — Я уже начала волноваться!
— И совершенно напрасно, — заметил Феликс, помогая внучке освободиться от пелерины.
— Умом я понимаю, что напрасно, а на сердце у меня неспокойно! — заявила Ильза.
— Я всегда знал, что женская логика — это оксюморон, — хмыкнул Феликс.
— Мамочка, в самом деле, чего тебе переживать? Я же не одна гуляла, а с дедушкой. А он хоть и любит иногда ругаться непонятными словами, все-таки взрослый человек!
— По правде говоря, Агнешка, я подозреваю, что твоя мама переживала бы куда меньше, гуляй ты в одиночестве. Я ведь герой, а герои сначала стареют, а только потом уж взрослеют…
— Идите мыть руки, пустомели! — не выдержала Ильза.
