Когда я пришел в Синай во второй раз, в 1967 году, - теперь я был министром обороны, -- я не удивлялся всему, как в 1956 году. Большинство мест и их обитателей были знакомы мне. Я тоже, видимо, был знаком им. Каждый второй бедуин, с которым я встречался, напоминал мне, божась всем святым, что мы уже виделись в прошлую войну, что он помог вытащить мою машину, когда она застряла в песках, или показал мне место, где египтяне расставили мины.
Но один бедуин, во всяком случае, вполне заслужил мою благодарность. С окончанием боев я захотел снова увидеть древнеегипетский храм в Серабит Эль-Кадеме, около Суэцкого залива. В 1956 году я пробыл здесь всего несколько минут. Я подъехал тогда в штабной машине к подножью горы и совершил трудное восхождение по отвесному склону к храму. Когда я добрался до него, солнце садилось, и я мог лишь бегло осмотреть открытый двор, окруженный стоящими полукругом стелами, развалины храма и пещеру. (Сгела каменная плита или столб с надписью или рельефным изображением.)
Моему взору открылся чарующий вид. Последние лучи заходящего солнца озаряли иероглифы, высеченные на стелах, капители колонн, украшенных изображениями богини Хатор, и каменные стены храма в живописных рельефах. Это необычайное зрелище и непроницаемая тишина перенесли меня словно по мановению волшебной палочки во времена фараонов. Но надвигалась ночь, и я вынужден был вернуться к кавалькаде машин, ожидавшей нас в долине.
На этот раз (в 1967 году) мы решили добраться до храма на вертолете. Его пилотировал Моти (командующий ВВС Мордехай Ход). Мы кружили над горами, но храма не обнаружили. С нами было еще несколько офицеров ВВС, и они пришли на помощь своему командующему, проводили линии на карте и сверялись с компасами, но Серабит Эль-Кадем словно сквозь землю провалился. Горючее у нас было на исходе, и нам оставалось одно: прибегнуть к старому средству и попросить какого-нибудь местного бедуина показать нам дорогу.
В одной из долин чернели палатки, и мы посадили вертолет около одной из них. Старый седовласый бедуин с изборожденным морщинами лицом подошел к нам. Я поздоровался с ним, и он ответил мне, как старый знакомый: 'Алейкум ас-салам, мой господин'.
-- Вы знаете, где Серабит Эль-Кадем?
-- Да, мой господин.
-- Можете вы показать нам, где это?
-- Да, мой господин.
Взяв свои сандалии в руки, старик взобрался на вертолет и показал Моти жестом, в каком направлении лететь. Вертолет оторвался от земли. Мы открыли банку консервов в честь нашего проводника. Минуту спустя, я решил, что мы совершили непоправимую ошибку. Вместо того, чтобы консультировать пилота, он с головой ушел в эту банку, залез в нее всей пятерней и на вопросы Моти отвечал лишь нетерпеливыми быстрыми движениями руки, словно отгонял назойливых мух. Наконец банка опустела, наш проводник выскреб ногтями последние остатки мяса и жира, приставшие к стенкам, облизал с наслаждением пальцы, горестно вздохнул и сказал Моти: 'Вот оно, спускайся здесь'.
