– Мне нечего сказать, сэр.
Он удивленно поднял брови:
– Как? Никаких рассказов о ваших способностях как гувернантки, заверений о том, что наилучшим образом сможете научить моего сына тому-то и тому-то?
– Все, что требуется, я изложила в письме.
– Вы хотите сказать, что, кроме этих рекомендаций, вы ничего не собираетесь добавить?
– Я сделаю все, что в моих силах, сэр.
– И не станете перечислять свои успехи на этом поприще? Приводить примеры, как отлично вы справлялись с детьми у мистера Такого-то и Такого-то?
– Зачем, сэр?
– Но на что я могу рассчитывать? Я нанимаю учительницу-янки в качестве гувернантки моего сына, а она преспокойно сидит у меня в гостиной и ничего не обещает.
– Я думаю, что учительницы-янки, как вы выражаетесь, ничем не отличаются от учительниц с Юга.
– Боже упаси. Если женщина с Юга знает, сколько дважды два, это событие.
– Неужели, сэр.
– Девушку на Юге с колыбели учат только одному.
– Чему же?
– Окрутить мужчину и выйти за него замуж. А вы, значит, – он приподнял веки и взглянул на меня, – получили более суровое образование, не так ли?
– Я выросла сиротой, сэр.
– Это мне известно. И вас учили зарабатывать себе на хлеб и кров…
– Совершенно верно.
– И еще готовить и убирать в доме, мыть посуду за кусок хлеба и ночлег…
– Да.
– И приходилось сносить насмешки и щелчки, я думаю.
– Напротив, со мной хорошо обращались.
– Хорошо обращались с вами? Янки?
– Сэр, вы, должно быть, как и ваш сын, думаете, что у янки растут рога и хвосты? Последние два года я служила в доме одного евангелического священника, где видела только доброту и уважение.
– Тогда почему же вы ушли оттуда?
– Потому что жена доктора Прентисса умерла.
– И он остался вдовцом?
– Да, сэр, с тремя маленькими детьми.
– И вы покинули его? – Он снова цинично усмехнулся. – Доктор Прентисс был стар?
– Нет, сэр, он еще довольно молодой человек.
– И он не просил вас остаться и заботиться о его осиротевших детках и утешать его одинокое сердце?
– Нет, сэр.
– Но почему? Ведь вы такая миловидная девушка.
– Вы не совсем верно все поняли…
– А что тут понимать? У молодого священника, недавно овдовевшего, живет в доме скромная, умелая, заботливая девушка. И он отпускает ее.
Меня рассердили эти насмешливые слова, произнесенные безразличным ленивым тоном.
– Я бы предпочла не обсуждать свои личные дела, сэр. Какие у вас будут указания насчет вашего сына?
Он снова прикрыл глаза тяжелыми веками. Лицо его было, если это только возможно, еще безжизненнее, чем прежде.
