«Жак», – так назвала она его.
Но ведь она наверняка слышала о казненном вожде этого ордена, о Жаке де Моле.
Из ее речей следовало, что орден все еще существует и она вступала с ним в сношение. Но это было чистой ересью, ибо тамплиеры практиковали самый порочный и ужасный вид магии. Во всяком случае, так провозгласил столетие назад король Филипп Красивый, и поэтому орден был запрещен, а де Моле, как и все те его последователи, что не успели вовремя покинуть страну, был сожжен на костре.
А еще она вплела в свою историю древнего вождя, носившего золотую корону… Медведь. Артос. Артур… В той легенде тоже была целая компания рыцарей…
В лучшем случае сумасшествие, в худшем – святотатство. И все же он ничего не мог с собой поделать: ее рассказ заворожил его…
С внезапным смущением он стал анализировать то, что услышал. Во всяком случае, из ее истории было ясно, что она была благородной женщиной и у нее было доброе сердце, не говоря о той решимости, которая заставила ее сменить жизнь крестьянки на жизнь влиятельной аббатисы. Она напоминала ему сбившегося с пути Савла, доброго человека, который всю первую половину своей жизни со всем рвением преследовал христиан.
Кто бы осмелился сказать, что ее нельзя обратить в истинную веру и что она не может стать такой же истовой служительницей Церкви, как святой Павел?
– Не могу сказать, как это прошло, – ответил он Тома, тщательно подбирая слова. – То, что аббатиса мне рассказывает, – это не столько признание, сколько сказка, рожденная безумным воображением. Но она призналась, что не является христианкой.
Он не стал упоминать о том, что намерен использовать это признание в доказательство того, что она – не вероотступница.
Отец Тома ободряюще хлопнул Мишеля по плечу:
– Продолжай свое доброе дело, Мишель. Если она почувствует, что может доверять тебе, она обязательно скажет что-то такое, что поможет осудить ее. Значит, я был прав, что верил в тебя. – Он помолчал. – А еще Риго сообщил мне, что кардинал Кретьен направляется сюда.
– Правда? – Мишель изобразил удивление таким необычным поворотом дела.
В общем-то, как глава инквизиции Кретьен мог лично следить за любым процессом. Кроме того, он был кардиналом, санкционировавшим арест матери Марии. И все-таки обычай требовал, чтобы делом занимался местный епископ – в данном случае Риго. Тома мрачно кивнул.
– Он прибудет послезавтра. Он… очень расстроен известием о том, что отец Шарль болен. А еще он хочет убедиться в том, что делом матери Марии-Франсуазы занимаются как следует. Во всяком случае, учитывая то, что волнения нарастают, Риго распорядился, чтобы казнь состоялась как можно раньше.
