Кстати, Баян и Гомер тоже были здесь: две совершенно одинаковых по росту и габаритам таксы, только Баян — длинношерстная, а Гомер — гладкошерстная. И это были враги, представители двух противостоящих организаций: одна, ориентированная на западную плесневелую культуру, другая — нет, не на восточную — на собственную консервную банку, в которой иногда тоже встречались вкусные и полезные кусочки.
Что уж и говорить о том, что союз между двумя бездарными собаками из разных лагерей был невозможен. Где-то вытанцовывал Цезарь.
— Клео, бойся этого брюнета, — шептали ей возбужденные всей этой организационной суетой приятели, — ты же сейчас спалишь его своими взглядами. Да кто он такой?
Но остановить Клео было уже невозможно. Она чувствовала, что волны страсти подхватили и несут ее, безжалостно сметая все на своем пути. Клео дергала во сне передними лапами, перебирала задними, словно гарцевала на перламутровом облачке своего небытия.
Сколько она спала, никто не знает, но вдруг в ходе сновидения произошел какой-то сбой, и вот что случилось: участники форума собачьих писателей поплыли перед глазами колли, потом закружились вокруг нее, набирая скорость, превращаясь в бешеный водоворот, в одну размытую вращающуюся арену… И неожиданно перед ней высветился проход, в конце которого стоял Он. Клеопатра четко осознала во сне, что должна идти к нему, и она двинулась по яркому и густому, почти плотному, свету, который затмил все вокруг. Лишь иссиня-черный кудрявый ангел стоял перед ней и протягивал к ней руки. Она приближалась… Но что это? По мере ее приближения она становилась все больше и больше ростом, а тот, к кому она стремилась, катастрофически уменьшался, становился крошкой… Наконец, Клео подошла вплотную к своему избраннику и посмотрела на него, как смотрят на собственные мыски. Тут она вздрогнула — и проснулась.
Солнце пекло вовсю, смятые астры пахли отвратительным запахом умирающей травы. Клео чувствовала, что у нее есть все основания разрыдаться, но разве умная собака станет выть, когда солнце уже над головой?
Над явью довлела страшная мысль: сегодня ночью Цезарь не приходил. Отчаянье сдавило горло Клео, она замотала головой, и ее персональная цепь насмешливо зазвенела в ответ.
Часто так бывает, что в идиллическую картину нашей действительности вмешивается злой рок.
Любой хаос, как говорят некоторые философы, идет на пользу эволюции, потому что равновесная система не может дальше развиваться. А вот как только приходит некто, кто нарушает равновесие, система наконец-то определяется, в какую очередную историю ей скатиться. Так, наверное, живут все существа на планете.
