— Подстелить бы, тряпочки у вас нет? — спросил высокий.
— Да садитесь быстрее, — нетерпеливо сказал я, — Дождь же. — И, когда они уселись, рванул с места. — Куда?
— Можайск. По дороге?
— Нет, конечно, но довезу. В больницу кота?
— Да.
— Но в Рузе надежней… Попутчик помолчал чуть-чуть.
— Ну, если для вас семь верст не крюк, поехали в Рузу. Вы не спешите?
Я спешил всю жизнь, но какое это имеет значение, когда рядом мучается божья тварь. Свернул в Рузу.
Но до Рузы не доехали. Недалеко от деревни Нестерово была ветеринарная больница. Кота там зашили, и я, склонный доводить всяческие истории до конца, отвез своих пассажиров в Можайск.
Возле Можайска мы познакомились. Кота звали Антон, а его хозяина — Николай Константинович.
— Прокурор района, — представился попутчик и посмотрел на меня, ожидая реакции.
Но никакой особенной реакции не было, я только сказал, что это забавно.
— Что же тут забавного?
— А забавно то, что я тоже прокурор, — ответил я, — только еще и книги пишу. А живу в Москве.
Николай Константинович промолчал. Позднее мы подружились. Жизнь его, характер и истории, в которых он участвовал, я описываю уже много лет. А героя своих многочисленных историй я назвал по имени деревни, где спасли кота.
С той памятной встречи минуло много лет. Николай Константинович был переведен в Москву. Я ушел из прокуратуры, завел собаку Штучку и кота Агата и продолжаю дружить с хозяином кота Антона.
Иногда я даю ему почитать его «истории» в моей интерпретации.
Он относится к ним серьезно, давая мне, однако, право сочинить то, что не успел или не захотел рассказать сам.
…Антон, заметно похудевший в последние дни, был пьян — второй раз в жизни. Первый — котенком, когда ему кто-то перебил лапу. Лапа болела, гноилась, и он день и ночь жалобно мяукал, больше не от боли, а от обиды на судьбу, которая под материнским брюхом обещала быть теплой и доброй, а оказалась…
Чтобы как-то облегчить страдания бедняги, его напоили валерьянкой. Запах валерьянки Антон помнил долго. Его пригрели, оставили в доме. Поначалу он боялся, что снова выбросят на улицу, а потом успокоился. Малыша раскормили, и за несколько месяцев он вырос в дородного красивого кота. Он, правда, слегка прихрамывал, но знакомые кошечки — да и он сам — находили, что хромота только добавляет ему шарма.
Антон мог бы считать себя баловнем судьбы, но даже когда есть все — чего-то не хватает. Во всяком случае, Антон все блага кошачьей жизни принимал как должное, полагая, что это воздаяние за ужасы детства. Детство же уходило все дальше и дальше. Нежась на теплой печке, Антон постепенно забывал своих родителей, не мог даже представить себе, что отец его, вечно голодный романтик, погиб в схватке с собаками, защищая мать, а мать, родив вскорости шестерых котят, облезла и канула в неизвестность.
