Появилась жена. Она была деловита и, кажется, не слишком переживала из-за скорой разлуки.
– Ты положил таблетки от желудка? – озабоченно поинтересовалась она.
Романов едва заметно поморщился. Вот этого он в Лидии терпеть не мог. Она постоянно разрушала его имидж, счастливого, цветущего удачника, красавца и победителя. Ну и что с того, что при обследовании у него нашли крошечную язву в двенадцатиперстной кишке? Нервная работа. Язва давно залечена, и лекарства он принимает регулярно, без напоминаний. Просто ей хочется, чтобы он чувствовал себя беспомощным и зависимым от ее забот. Все они этого хотят в конечном итоге. А ему остается только терпеть. В его положении глупо что-либо менять. Стабильность и положительность – вот его марка.
– Непременно, дорогая, – дружелюбно откликнулся он, возясь с чемоданными застежками. – Таблетки в первую очередь. Там они мне очень понадобятся. Вряд ли в тех условиях удастся соблюдать диету.
– Главное, чтобы ты соблюдал там сухой закон, – отрезала жена. – Всегда, когда ты уезжаешь на Кавказ, ты возвращаешься оттуда с желтыми глазами и увеличенной печенью. Совсем не обязательно пользоваться пресловутым кавказским гостеприимством с таким усердием, с каким пользуешься ты. Все-таки уже не мальчик...
– Я еду на Кавказ работать! – Романов наконец обиделся. – В конце концов, не самая безопасная работа, между прочим. Опасность там за каждым кустом.
– Я и говорю, будь поосторожнее с кавказскими тостами, – сказала жена. – Это для тебя сейчас опаснее всего.
– Ты так считаешь? – оскорбленно спросил Сергей. – Забавно! Забавно, какой вывод ты делаешь из моих телерепортажей. Выходит, ты считаешь это увеселительной прогулкой?
– Никто не мешает тебе считать себя Хемингуэем, – улыбнулась жена. – Я просто прошу тебя не увлекаться. В твоем возрасте пора подумать и о здоровье.
– Хорошо, мне все понятно, – буркнул Романов.
Жена тоже была женщиной и хотела владеть им безраздельно, но поскольку это ей не всегда удавалось, она находила утешение в тех маленьких унижениях, которым подвергала мужа. Унижения были замаскированы под горячую заботу и вызывали у Романова такое же ощущение, что и легкая оплеуха, отпущенная в шутку. Шутка она и есть шутка – бывает ведь и такой род шуток. Главное было сдержаться, не ответить грубостью, не взорваться, не опуститься до безудержного и безобразного скандала. Суть ведь еще была и в том, что родной дядя жены являлся большой шишкой на одном из центральных телеканалов. Нет, не на том, где блистал Романов, но при случае он вполне мог подпортить ему карьеру. Речи о такой возможности между Романовым и женой никогда не заходило, но по едва заметным намекам, по едва уловимым интонациям он понимал, что зарываться не стоит. Вообще, Романов считал, что брак – это ярмо, которое необходимо тащить, раз уж впрягся. Тем более что брак его состоялся не совсем по любви. Он выбирал и выбирал сознательно – жаловаться не на кого.
