Анатолий Дмитриевич поднялся наверх, потом из коридорчика, погруженного в приятный полумрак, шагнул в гостиную, где работал телевизор. Здесь горел яркий свет, но жены в комнате не было. Зато прямо на Кащеева двинулся поджарый и жилистый, легкий в движениях мужчина. Лица его Кащеев не рассмотрел, не успел – этот человек запечатлелся в его мозгу, как страшная, вывалившаяся из ночного мрака тень. Кащеев инстинктивно отпрянул и бросился вон из комнаты. При этом он как-то по-женски завизжал, потому что испугался не на шутку. Ему было совсем не стыдно проявлять слабость, инстинкт подсказывал ему, что в доме, кроме него и ужасного маньяка, никого больше нет – жена наверняка уже убита, и стесняться ему абсолютно некого. Нужно спасать свою жизнь как угодно – бегством, воплями о помощи, сопротивлением, лишь бы уцелеть.
Конечно, Анатолий Дмитриевич и сам был мужчиной и при равных условиях, не задумываясь, ввязался бы в драку, если бы обстоятельства к тому вынудили. Но сегодня после всех передряг, после забрезживших впереди лучезарных перспектив махать кулаками в собственной квартире, выступая против бандита, у которого наверняка в кармане нож, означало перечеркнуть все – карьеру, успех, здоровье. В конце концов, существуют специальные структуры, которые должны оберегать его от посягательств подобных субъектов. Анатолий Дмитриевич вообразил, что ему удастся изловчиться и вызвать милицию.
Он вылетел в коридор и бросился к лестнице. Незнакомец почти беззвучно, но с удивительной быстротой метнулся за ним следом и на бегу зацепил ногу Анатолия Дмитриевича. Это была классическая подсечка, и Кащеев понял это, уже когда потерявшее равновесие тело стало спускаться по высокой лестнице – но не на ногах, как положено, а на самых неожиданных местах, в основном, на ребрах. С риском переломать все кости Анатолий Дмитриевич сверзился с лестницы и почти бездыханный рухнул на пол у подножия. Он был оглушен, точно получил нокаут на ринге.
Человек, так ловко подставивший ему ножку, спокойно и размеренно спускался по ступеням. Он нисколько не торопился – видимо, и в самом деле чувствовал себя в полной безопасности.
Смысл этого спокойствия постепенно начал доходить до помутневшего мозга Кащеева. «Боже! Он сейчас меня прикончит! Да-да, это тот самый, про которого я подумал – завистник. А он не завистник. Он сумасшедший. Тот самый мститель. Я его совсем не знаю. За что он собирается мстить? Да какая разница? Нужно бежать! Настя мертва, но это не значит, что я тоже должен погибнуть. Эх, если бы выскочить на улицу! Там можно спрятаться в темном углу и позвонить в милицию. Вставай же, Кащеев! Вставай!»
