— Ты же улетаешь на юг, куда их девать станешь? Тепло ведь ещё, пропадут зазря, — хмуро промолвил Фёдор.
— О-о-о! Друг любезный! Пару-тройку мешков ОРС примет в холодильник до морозов, а потом — в сарай. А зимой, хочешь, рыбку ешь, хочешь, сохатину и оленину, или уточку в собственном соку. Вот мне и приходится ковры брать, денежки-то не на что тратить больше. Семейный бюджет — дело тонкое. Деньги счёт любят!
А комиссия какая высокая вдруг нагрянет? Дичинка им экзотика. Так коньячек под неё идёт и разговор в нужную сторону просто блеск! Между нами только, Федя… Сидят у меня на одной богатой реке пара рыбаков, круглый год сидят на повышенной зарплате. Рыбка знаешь, какое оружие в снабжении? Не знаешь… Простое и безотказное, как топор!
— Ну-ну… Я лучше завтра займусь рыбалкой: жалко мне их стрелять, да и ковры некуда вешать.
Вадим снисходительно рассмеялся и пошёл к палатке. С визгом порскнули из неё собаки по кустам.
— Эй! Фёдор, посмотри, что они натворили? Весь сахар сожрали! — Высунулся с фонариком в руке, зашарил светом по кустам. Постреляю-ю-у! Где они?
— Не шуми, чего орать теперь? Не надо было вытаскивать из рюкзака.
— Так, патроны же искал!
— Ничего, перебьёмся недельку без сахара, говорят, что его вредно много потреблять, голубицы наберём. Вон её сколь насыпано!
Вадим снова пропал в палатке, луч фонаря зелёной молнией метался изнутри по стенкам и крыше. Фёдор! Три кило финского сервелата!
— Тоже слопали?! — хохотнул Фёдор, кто же колбасу на охоту берет…
— Не-ет… Я им сейчас покажу, ещё свеженькую колбаску вытряхну!
— Да успокойся ты! — не выдержал Фёдор. Сейчас уточку сварим. Тебе колбаса дома не надоела?
— Уточку?! Мы их так всех кончим за неделю и пустые прилетим.
Фёдор развел костёр, ощипал утку и, опалив её, зарумянив до поджаристой корочки, промыл в свежей воде, выпустил оплывшие жиром потроха. Набрал котелок из чёрного притихшего озера, повесил над огнём.
Капли зашипели на углях, взметнулся парок от пролитой струйки, искры заиграли звёздами, отражаясь и загасая во вспотевшем котелке. Положил в него утку и бросил ложку соли.
Вадим притих, притащил коньяк, консервы, хлеб, копчёную рыбу, разложил на плаще около костра.
— Завтра лабаз рубить надо, как от медведей, всё ещё со злобой уронил он и, налив себе в кружку, хлебнул коньяк без закуски, сморщился, похлопал пальцами по губам и прилёг на траву. — Сашка, пилот, второй раз мне такую свинью подкладывает, сволочь… Издевается, знает, что я их терпеть не могу.
