— Так бич, сам знаешь, должен марку держать.
— Ты брось мне, брось, прибедняться… Ты иному профессору фору дашь на сто очков. Так откуда прибыл?
— На работу возьмёшь?
— Какой разговор! Сам к тебе опять помбуром пойду, до сих пор школу помню.
— Да-а… Погонял когда-то студентика, погонял. Но, смотрю, не напрасно дурь и лень выбивал! А знаешь, грешным делом, я в тебя не верил. Уж больно ты был какой-то… Не рабочей крови. С ранним величием на морде. А вишь, как промахнулся! Во всех газетах про тебя пропечатали. А я ведь, редко ошибаюсь в людях, в работе сразу видно, кто чего стоит…
Собеседник весело расхохотался, щёлкнул тумблером и проговорил в невидимый, встроенный в стол микрофон:
— Валя! Ко мне никого не пускать! И кофейку… Стоп, нет-нет, не надо кофе, тащи кружку чая, да погуще, всю пачку завари. Кружку у инженера по ТБ возьми, рукавицей-верхонкой прикрой при заварке, чтобы было всё, как положено.
Встал, подошёл к сейфу, вернулся с тёмной бутылкой импортного коньяка.
— Хорошо живёшь, Вадька! Ишь, какое брюхо-то отрастил! Однако, не поспеешь помбуром, не поспеешь… Да и волосом слинял. И величать-то теперь не Вадька? А? Я тебя по батюшке-то не помню.
— Вадим Григорьевич, — рассмеялся и разлил коньяк по крохотным рюмочкам, выточенным из какого-то фиолетового, с цветными прожилками камня.
Фёдор вертел в своих корявых пальцах рюмку, пытаясь определить минерал, любовался тёплой игрой полированного камня. Из чего сделаны, никак не пойму?
— Чароитом назвали. Мы открыли это единственное в мире месторождение на южной границе Якутии. Американцы готовы отвалить по сто двадцать долларов за кило, — хвастался Вадим.
— Начальником, значит, заворачиваешь?
— Нет, пока ещё, врио, шефа на лето в отпуск отправил. Пусть погреет старые косточки. Всё никак на пенсию не выгоню…
Долго говорили, вспоминали совместную работу в Воркуте, когда Вадька был на преддипломной практике у Фёдора помбуром.
— Как ты меня гонял! Как ты меня гонял тогда! Я ходил на смены, как на казнь, ещё на трапе буровой в пот бросало.
Помню, помню… Уж больно ты был тогда самоуверенный, спеси много. Я этого и сейчас не терплю. А гоняю я всех так, по иному не могу работать.
— Как попал в нашу глухомань?
— Газету прочитал, да и не бурил я в этих местах, спокойно не помру.
Зазвонил телефон. Вадим проворно сорвал трубку, подобрался весь и стал недоступным начальником. Говорил баском, назначал сроки, кивал головой. Всё ловил левой рукой редкие пряди на затылке и осторожно приглаживал ко лбу.
