* * *
Ненароком простудилась и заболела, пришлось лечь в Алданскую больницу.
Как на грех, прибыла высокая комиссия из Москвы и делала обход. Вера шла по коридору и столкнулась нос к носу со своим первым мужем.
Ни один мускул не дрогнул на её лице, когда возглавляющий обход Стас остановился, как вкопанный и нерешительно спросил:
— Вероника, ты? Как здесь оказалась? Вся Москва тебя ищет, меня куда только ни вызывали, допрашивали… Потом сообщили, что ты пропала, погибла.
— Простите, но мы не знакомы, — сухо ответила она, — вы обознались.
— Не дури, хоть ты и перекрасилась, а ты — Вероника Недвигина.
— Да, я Вера, только Шипулина, с детства, как помню. Родилась на Северном Кавказе, в Моздоке. Может быть, вам адрес домашний дать?
— Как её фамилия? — обратился он к лечащему врачу
— Шипулина…
— Невероятно, — смешался её бывший кандидат. — Может быть, и правда, ошибся. Моя бывшая жена была домашняя курица, а тут чувствуется характер.
— До свидания, — попрощалась Вера и пошла коридором, ощущая спиной его пронзительный взгляд, лихорадочно соображая, что делать.
Стас пришёл вечером к ней в палату и пригласил в ординаторскую. Закурил, кивнул головой на стул.
— Присаживайся и не дури… рассказывай! Кстати, я уже докторскую защитил.
— Я не знаю, что вы хотите.
— Ты что, за дурака меня принимаешь? Тебя ищут очень серьёзные люди… Я даже звонил твоему отцу в станицу, искал тебя, а он обрадовал, что какие-то люди купили дом напротив, днями и ночами следят за вашим подворьем… старик твой внимательный, усёк! В какую же ты историю вляпалась?
— Не знаю! — пожала она плечами. — Мой отец пять лет, как уже умер.
— Ладно, или я чокнутый, или уж давайте свой адрес в Моздоке, специально полечу поглядеть на твою матушку.
— Я сирота. А вы кто, следователь?
— Вероника, брось дурить, у меня такие связи на самом верху. — Стас многозначительно ткнул пальцем в потолок… — Если бы только знала, с кем я в сауне регулярно парюсь. Страшно подумать! Я тебя отмажу, помогу!
— Мне пора, — она поднялась. — Не знаю, что вы хотите. Вскочил и Стас, схватил её за халат и жёстко встряхнул, процедив:
— Ты что, забыла?! Я — твой первый, вспомни, как я тебя трахал!
— Я ва-ас не знаю! — Голос её креп. — И-и… никогда… Слышишь ты, ублюдок, никогда и никому не принадлежала, кроме единственного своего человека! Никогда и вовеки не буду, — она прямо взглянула Стасу в глаза, и он отшатнулся, отпустил халат.
— Кошмар… это не ты… — он ошалело тряс головой.
